Относительно счастлив. Ибо, хоть жить свиньей в столь предупредительном семействе и было скорее приятно, он все-таки вздыхал: ему хотелось снова стать самим собой – что могло быть естественнее?
Но последние события заставили его усомниться и в этом. Непросто быть в этом мире человеком. Во множестве тех фильмов, которые он посмотрел вместе с Гомером и его тетей, проблема часто решалась деньгами – герои просто открывали набитый купюрами чемоданчик или размахивали кипой банкнот, и все разруливалось как по волшебству.
Телегон на своей шкуре узнал, как ошибался. Во всем… Деньги не решали абсолютно ничего. Впрочем, как и магия.
И все-таки он ни о чем не жалел. Хорошо было жить Добрячком. Но Телегоном – все-таки лучше.
Одежда, позаимствованная им у семьи Руа, немного жала, но была гораздо удобнее, чем строгая униформа конвой ных инкассаторской машины, а главное – куда скромнее. Ему еще прибавляло проблем то, что ходить приходится в ботинках: столько лет он трусил на четырех копытцах, и теперь было тяжело привыкать.
Но чтобы слиться с окружающей средой, не придумать ничего лучше, чем джинсы, свитер и кеды.
Телегон глубоко вздохнул и потянулся за тетрадкой, которую стянул у Пимов. Пробежав глазами несколько строк, он сразу понял – это важно: тот или та, кто это писал, рассказывали историю, смутно напомнившую ему семейные предания.
Но у него не было времени полностью и по-настоящему погрузиться внутрь всех этих перипетий.
ОСТРОВ ВТОРОГО ВЕЗЕНИЯ
Автор сценария и режиссер Давид Пим
Должно быть, это супруг Изабель, тот самый сбежавший муженек, подумал он.
Он перелистал тетрадку, задержав взгляд на эскизах, изображавших цирк Итаки, знаменитое местечко, населенное персонажами, которых он никогда не видел, но сразу узнал. Цербер, химеры… Эти сказки ему когда-то рассказывала мать.
Перелистывая дальше, он вздрогнул, заметив на какой-то странице свое имя. Полистал назад, возбужденно переворачивая листочки, волнуясь, и нашел это место.
Превратив спутников Одиссея в свиней, могущественная волшебница Цирцея удерживает Одиссея у себя целый год. В результате этого непрошеного гостеприимства рождается сын по имени Телегон, которому так и не суждено будет узнать своего отца, отправившегося бороздить моря.
– Ух ты! – оторопело воскликнул юноша.
Откуда об этом мог узнать Давид Пим? Наверняка он знавал его мать или отца. А значит, должен знать, где их теперь найти.
С трясущимися руками он продолжал читать. Больше Давид Пим не упоминал ни о нем, ни о Цирцее, зато два имени встречались то и дело: Пенелопа и ее сын Телемах.
