Она прислушалась: из-за двери доносился тихий шепот. Кто-то шуровал в берлоге Гомера…
Замерев, не отрывая взгляда от двери, Нинон пыталась замедлить лихорадочный стук сердца, как можно дольше задерживая вдохи-выдохи.
Что делать? Войти, показаться незваному гостю и дать ему улизнуть? А кстати, как он вообще туда во шел? У девушки неприятно кружилась голова. Не лучше ли поступить осмотрительнее – позвонить в полицию, а не нарываться на глупую схватку с тем, кто может оказаться опасным?
Но Нинон все-таки шагнула вперед и очень медленно надавила на ручку двери.
– Ах! – не удержалась она от возгласа, различив чей-то силуэт, склонившийся к холодильнику.
Она заметила, как песчанка Гомера быстро подбежала к незнакомцу и вскарабкалась по его ноге, потом по обшлагу и наконец устроилась у него на плече. – Вы… кто? – пробормотала она. – И что вам здесь нужно?
Незнакомец не ответил ей. Глазами, уже привыкшими к темноте, Нинон теперь видела его лучше. Казалось, он испуган еще больше, чем она, и это сразу успокоило ее. Кроме того, девушка помнила его лицо.
Эти светлые кудри, тонкие черты, пылающий взгляд… С тех пор как Нинон видела его в последний раз, он успел подрасти и утратить детскую хрупкость, но она узнала его. Да ведь он как две капли воды походил на фотографию, которую показывали полицейские. Это был Жорж Финк. Нинон не сомневалась в этом.
Юноша что-то пробормотал. Она отступила на пару шагов, все еще сжимая в руке перцовый баллончик. Кто знает – а вдруг он кинется на нее, нападет? Полицейские говорили, что он склонен к буйству. Теперь она заметила, что на нем один из ее свитеров, серый с логотипом НАСА, тот, что Гомер подарил ей на прошлое Рождество. Она узнала его по чернильному пятну, которое сама же и посадила вскоре после того, как получила его в подарок.
Решив ни о чем не спрашивать юношу, так и стоявшего перед ней точно в столбняке, она приказала мозгу включиться и работать.
Жоржа Финка сюда привел Гомер. Кто его подговорил? Ее племянник, конечно, мальчик на редкость рассудительный. Но сейчас Нинон видела только тучи, растущие и сгущавшиеся над всей семьей, угрожающие тучи. – Я не причиню тебе зла, – сказала она, придав голосу всю медовость, на какую была способна. – Я Нинон, тетя Гомера. Наверное, ты меня не помнишь, но мы с тобой уже виделись, ведь ты играл в фильме Давида, мужа моей сестры.
Она увидела, что, услышав имена Гомера и Давида, юноша немного расслабился. Он погладил песчанку, гордо восседавшую у него на плече, и посмотрел прямо в глаза Нинон.
