.
В 1975–1985 гг. Ж. Годшо возглавил Комиссию Французской революции при Международном комитете историков, а с 1959 г. и до конца своей жизни являлся одним из сопредседателей Общества робеспьеристских исследований.
Я не ставлю себе целью дать здесь всестороннее освещение богатого творческого наследия Ж. Годшо – более 25 книг и 200 статей по различным сюжетам политической истории Французской революции и наполеоновской эпохи, многочисленные историографические обзоры и т. д.[494] Такую задачу просто не осилить в рамках одной статьи. Моя цель скромнее: воссоздать портрет знаменитого историка через призму моего личного восприятия, а также коснуться темы его научных связей с советскими коллегами, свидетельствовавшими о бескорыстной заинтересованности французского ученого в углублении и расширении сотрудничества историков двух стран.
* * *
Поступив в декабре 1977 г. в аспирантуру Института всеобщей истории АН СССР, я под руководством В.М. Далина занялся изучением политической истории времен Директории. Этот период Французской революции был совершенно не разработан ни в дореволюционной, ни в советской историографии. Удивляться здесь нечему, если учесть своеобразие развития советской исторической наук, и тому были весьма веские причины, суть которых я тогда не понимал. Во-первых, долгое время история Директории, в соответствии со сталинской оценкой Французской революции, не рассматривалась в качестве составной части последней[495]. Кроме того, французское крестьянство, удовлетворенное приобретением земельной собственности в предшествующий период Революции, не проявляло при Директории особой активности. Пассивностью тогда отличалось и поведение городских низов. Иначе говоря, в этот период не было во Франции широкомасштабных социальных конфликтов. А поскольку для марксистской исторической науки наибольший интерес представляла именно тема классовой борьбы, история Директории почти полностью выпала из поля зрения советских историков. По существу, их интересовала лишь история бабувистского движения[496].
Деятельность правых политических сил, не говоря уже об истории контрреволюции, а также многие другие аспекты Французской революции, не имеющие прямой связи с классовой борьбой и идеологией народных масс, оставались для советской историографии сюжетами не слишком желательными. И сегодня, оглядываясь на обстоятельства выбора предложенной В.М. Далиным темы моей кандидатской диссертации о перевороте 18 фрюктидора (по сути, о французской контрреволюции), я поражаюсь, как она вообще была утверждена.
