В.М. Далин, по его же свидетельству, в одесской гимназии выучил, как уже отметили, французский, немецкий и латынь. Впоследствии он изучил также английский и итальянский языки. Полагая, что исследователь, занимающийся историей западных стран, обязан свободно владеть несколькими языками (в особенности языком изучаемой страны), В.М. Далин требовал от своих учеников безукоризненного знания иностранных языков. К слову, по свидетельству М. Вовеля во время его московского визита в 1982 г, В.М. Далин его принял в Академии наук «больше чем прекрасным французским языком»[313]. В разговорах со мной часто переходя на французский язык, он упрекал за каждую, казалось бы, малейшую ошибку. Как-то он привел мне пример одного из своих коллег: «Он грамматику французского языка очень плохо знал и все время с трибуны выступал с ошибками. Но он был крупным ученым, ему это было простительно, а Вы молодой, Вас никто прощать не будет. Вы обязаны говорить на этом языке без ошибок». В этом вопросе он безусловно ничем не уступал В.П. Волгину. который также, по свидетельству одного из его учеников А.И. Гуковского, работавшего над темой о бабувизме, предъявлял к нему такие же большие требования: «Доклад можно было написать по литературе и источникам на русском языке, но Вячеслав Петрович придирчиво проверил мои знания французского языка и, допустив к работе, потребовал дополнительных самостоятельных занятий по языку»[314].
Основательно овладев рядом ведущих европейских языков, B. М. Далин еще с 1920-1930-х гг. пристально следил за достижениями зарубежной науки. Я об этом впервые узнал при составлении после его кончины библиографии его трудов, когда передо мной открылась целая панорама, насыщенная яркими цветами зарубежной, в особенности французской, историографии. Библиография эта включает, помимо основных научных работ, еще и многочисленные рецензии на различные европейские издания, в частности по истории французского рабочего движения, которую он сам глубоко изучал в те годы.
В.М. Далин с годами проявлял все возрастающий интерес к достижениям дореволюционной, советской и западной исторической мысли, регулярно выступая в советских изданиях не только с обстоятельными, глубоко научными статьями историографического характера, но и с рецензиями на новейшие труды своих отечественных и зарубежных коллег. Он был первым, кто в годы моего обучения в аспирантуре объяснил мне суть научной рецензии: узнав как-то, что я, начинающий исследователь, имею желание написать рецензию на книгу одного из моих советских коллег по истории наполеоновской Франции, он сказал: «Можно, если сможете показать, что там нового». По признанию же одного из моих коллег, В.М. Далин, не очень удовлетворенный уровнем написанной рецензии, деликатно дал понять то же самое: «И я пишу рецензии, но когда владею материалом».
