Костя хитро прищурился.
– Не бойся, не скажу. Ведь тебе же я не сказал…
С этого времени до самой весны Борис почти каждый вечер занимался переплетным делом и переплел много учебников и даже просто детских книжек не только для Веньки, но и для других ребят своего класса.
С них он брал за переплет уже деньгами, так что вскоре имел возможность покупать для себя и бумагу, и другие письменные и школьные принадлежности на свои «собственные» деньги.
Этой самостоятельностью он приобрел еще большее уважение со стороны Анны Николаевны.
В числе его заказчиков оказался мальчик, ставший впоследствии его закадычным другом. Это был Димка Стаканов.
Он был сыном главного инженера крошечного химического заводика, изготовлявшего краски для ивановских и кинешемских ткацких фабрик. Завод находился на северной окраине города, недалеко от той школы, где учился Боря. Он стоял у устья маленькой безымянной речки, впадавшей в Волгу. От станции Кинешма к нему вела железнодорожная ветка длиною около двух верст, по ней на завод доставлялось сырье и вывозилась готовая продукция. Кстати сказать, эта ветка служила и для пешеходного сообщения с заводом. Немощеная проезжая дорога, ведущая от города, как правило, была покрыта непролазной грязью.
До революции этот завод, как, впрочем, и большинство кинешемских фабрик, принадлежал фабриканту Дороднову. После Октябрьской революции его национализировали, но до конца двадцатого года он не работал. Большинство рабочих его находилось на фронтах Гражданской войны, кроме того, прекратилась подача электроэнергии и химического сырья.
Отец Димы работал инженером на этом заводе и до революции.
Его семья, состоявшая из него, жены, двух сыновей и старушки матери, занимала маленький флигелек, расположенный на территории завода. Дима, мальчик лет четырнадцати, был его старшим сыном.
За время разрухи 1918–1920 гг. Стаканов с группой стариков-рабочих, оберегавших завод от расхищения, пытались производить из остатков сырья полукустарным способом сапожную мазь, свечи, спички, скипидар и даже, кажется, сахарин.
В конце 1920 года инженера Стаканова, единственного специалиста, остававшегося на заводе, вызвали в Ивановский губисполком и предложили начать восстановление завода. В ближайшее время предполагалось возобновление работы ткацких фабрик в Иваново и Кинешме, и краски были необходимы. Ему предложили должность директора, но он отказался, согласившись работать главным инженером. Все это Боря узнал от Димы. В то время, в которое они познакомились, завод уже работал. Имелось сырье и топливо. С начавшей работать ткацкой фабрики стала поступать электроэнергия. Железнодорожная ветка, заросшая за три предыдущих года высокой травой, с рельсами, покрывшимися толстым слоем ржавчины, начала функционировать: по ней раз или два в неделю подавались товарные вагоны с грузами или порожняком за продукцией завода.
