Приехав и увидев, что ее Люльтик, так она часто называла сына, хотя он на это прозвище и сердился, гнет спину в поле, потребовала от мужа освобождения сына от этой работы. Тот согласился потому, что две женщины, с которыми он ранее договаривался, явились и включились в прополку. Борис же стал пропадать на пасеке не только до обеда, в урочное время, но и целыми днями. Эта работа не только не тяготила его, но так захватила, что он иногда даже забывал лакомиться собранным медом. Через десять-пятнадцать дней мальчик настолько овладел не особенно мудрой техникой замены магазинов, выемки и замены рамок из улья, но и снятием так называемой забрушовки, то есть тех восковых крышечек, которыми заботливые пчёлы закрывают заполненные доверху медом ячейки сот. А в последующем выкачивание меда из подготовленных рамок на центрифужной медогонке Стасевич доверял ему выполнять самостоятельно.
Вскоре, научив Борю и еще некоторым приемам по уходу за пчёлами, по осмотру ульев, удалению из них забравшихся вредителей, проверке правильности открытия летка и другим несложным делам, он работу на пасеке почти полностью доверил мальчишке. И был рад, что приобрел себе такого «способного и дельного», как он говорил, помощника. Нечего и говорить, что от этих похвал Борис рос в собственных глазах чуть не до небес и с еще большим жаром отдавался понравившемуся делу.
Юра же, освободившись при помощи матери от полевых работ, скучая от отсутствия товарища по совместным играм и опасаясь появляться на пасеке, вновь переключился на изготовление разного рода моделей машин и успел сделать модель действующей веялки, локомобиля и молотилки.
Между прочим, боязнь пчёл у Юры была небеспричинной. В раннем детстве он был так искусан пчелами, что более двух недель пролежал с высокой температурой, и теперь его можно было понять. Испытанное в детстве потрясение оставило след на всю жизнь. Да и сейчас стоило хоть одной пчеле укусить Юру, как у него на месте укуса появлялась огромная опухоль, поднималась температура, и он несколько дней болел.
Борю же почему-то пчёлы не кусали, дело доходило до того, что он мог работать на пасеке без сетки и почти не пользовался дымарем, чего сам Стасевич делать никогда не решался. Если же случалось, что мальчика кусала какая-нибудь случайно придавленная пчела, то, очевидно, сильной боли у него этот укус не вызывал, он прикладывал к укушенному месту комочек влажной земли, боль проходила и опухоли не появлялось. Няня Маня говорила, что наш Бориска, наверно, заговорённый от пчёл. Взрослые смеялись над её словами, а ребята им верили, и прежде всего верил сам Боря, может быть, отчасти поэтому он так храбро действовал на пасеке.
