И то ли благодаря этому, то ли потому, что все написанное и сказанное Сталиным, разоблачавшим троцкистов, дышало такой уверенностью в своей правоте, таким стремлением защитить дело и имя Ленина от нападок троцкистов, что не поверить ему было нельзя, почти все, в том числе и Борис, начинали всё более и более проникаться доверием и уважением к этому, до сих пор мало кому известному грузину.
Но перед Борисом Алёшкиным в это время встало так много простых, чисто жизненных, но, конечно, совершенно неотложных дел, что он на время всё остальное, в том числе и внутрипартийную борьбу, к которой имел весьма отдалённое отношение, и даже свою комсомольскую работу, на какое-то время вынужден был отодвинуть на второй план.
Еще в марте месяце 1924 года решением правительства численность Красной Армии сокращалась, вследствие этого часть учреждений ликвидировалась, в их числе оказался и Ольгинский уездный военный комиссариат (ОЛУВК). Яков Матвеевич Алёшкин, назначенный в состав ликвидационной комиссии, после демобилизации рядового состава и увольнения в запас или перевода в другие места лиц командного состава предполагал демобилизоваться и сам и выехать в Верхнеудинск, где он надеялся опять вернуться на свою старую должность в склад сельскохозяйственных машин. Но этого сделать не удалось: его, как и военкома, включили в состав Владивостокского уездного военного комиссариата, который теперь должен был обслуживать всё Приморское побережье, и который, естественно, требовал работников, знакомых с этими местами. Алёшкин имел звание комроты (К-5), носил на рукаве три кубика и был назначен заместителем начальника мобилизационного отделения этого военкомата. Конечно, он должен был с получением этого назначения немедленно переехать во Владивосток. Семья же его оставалась в Шкотове, так как ни жена, ни дети не могли бросить школу в течение учебного года.
К маю месяцу Яков Матвеевич при содействии военкомата сумел найти квартиру, хотя и в частном доме, но состоявшую на учете в горсовете. Находилась эта квартирка из трех маленьких комнаток и кухни в одноэтажном домике на Бородинской улице, почти рядом с кондитерской фабрикой Ткаченко, одной из самых известных кондитерских фабрик Приморья. Почти напротив этого домика размещалось в большом кирпичном трехэтажном здании губернское управление ОГПУ.
В домике имелось три квартирки, в одной жила хозяйка, другую занял Алёшкин, а третья еще пустовала. Двери всех квартир выходили на небольшой, заросший травой дворик.
