Конечно, такой виртуозности, как его учитель, Алешкин не достиг, но все-таки овладел техникой всех четырех арифметических действий на счетах, высчитывания процентов в достаточном совершенстве. Кроме того, в лице Бархударьянца приобрел истинного друга, не раз выручавшего его в денежных затруднениях.
Мы помним, что сестра Бориса Алешкина по матери – Нина еще в 1932 году поступила в 1-й Московский Медицинский институт, жила у своего дяди – Дмитрия Болеславовича Пигуты. Она успешно в нем училась.
К концу 1934 года постройка дома в кооперативе, в котором состоял Пигута, была закончена, и Анна Николаевна должна была переехать из Кинешмы в Москву. Мы уже раньше говорили, что Дмитрий Болеславович многое из своих взаимоотношений с родственниками от жены скрывал, скрыл он, конечно, и то, что в Москве у него жила племянница. Поэтому, прежде чем перевезти из Кинешмы жену, он должен был подыскать жилье для Нины Смирновой. Это удалось сделать нелегко, уже и в те годы в Москве с квартирами приходилось трудно. Общежитие Нине не давали. Так или иначе, но угол у одной одинокой женщины (тети Кати, как называла ее Нина), жившей где-то около Казанского вокзала, удалось снять, и возвратившись из Костромы в Москву после каникул Нина сразу же к ней и переехала, а Дмитрий Болеславович со спокойной душой занялся перевозкой в Москву остававшихся в Кинешме вещей. Одновременно приехала и Анна Николаевна. Как будто все утряслось. Нина прожила год у тети Кати, оказавшейся доброй и сердечной женщиной, как у Христа за пазухой. Разумеется, за угол платил дядя Митя, Нининой стипендии едва-едва хватало на то, чтобы прокормиться. К концу 1935 гола положение ухудшилось, у тети Кати появился «друг», который стал часто бывать в ее комнате, причем не только в отсутствие Нины, но и при ней, и, как правило, всегда «под мухой». Нина стала мешать. Мало этого, этот уже немолодой мужчина, приходя к ним в отсутствии хозяйки, стал привязываться к Нине, и однажды дело дошло до того, что она должна была из дома убежать и почти целую ночь прослоняться где-то около клиник института. Правда, тетя Катя на следующий день сурово отчитала своего приятеля, но Нина понимала, что такие случаи могут повторяться, и стала еще раз настойчиво хлопотать об общежитии. Хлопоты ее не увенчались успехом, и тогда она решилась написать о своем положении брату – Борису Алешкину.
В Краснодаре письмо получили незадолго до нового 1936 года. Как раз в самом начале зимних каникул.
