В последующие дни пьяными офицерами и солдатами было застрелено еще несколько человек, но уничтожение всех, имевшихся в списке старосты, фашисты, очевидно, собирались провести в определенной обстановке с соответствующей имитацией суда. Да за пьянкой, а затем быстрым отступлением, почти бегством, так и не успели этого сделать.
Весь следующий день Катя убиралась в своей квартире, во дворе, собрала в мешок принесенное зерно и выкопала закопанные еще в июле месяце в огороде книги мужа, фотографии его, детей и всех родственников, его документы и свой комсомольский билет. Она почему-то была уверена, что немцы в станицу больше не возвратятся. Так оно и произошло в действительности. Но большинство уехавших с ними станичников недели через две вернулись домой. Оккупанты, позволив им доехать до Майского и Прохладного, сесть на поезда не дали. Некоторых просто убили, а других ограбили и бросили на станции. Тем, конечно, ничего не оставалось, как только вернуться домой. И странно, некоторые из них прониклись злобой за все происшедшее с ними не на оккупантов-фашистов, а на советскую власть и ее служащих. Поэтому-то сразу же после освобождения Северного Кавказа Красной армией на освобожденной территории появилось так много различных бандитов. Вероятно, некоторые из этих людей имели от фашистов диверсионные задания.
* * *
После прохождения последних фашистских солдат день прошел спокойно, а к вечеру станица наполнилась шумом и народом. Пришли части Красной армии. Красноармейцы, преследующие бегущего врага, были возбуждены и радостны. Радовались и жители, встречавшие вернувшихся наших. Может быть, кое у кого эта радость была и показной, но огромное большинство, особенно из тех, кто жил все это время в страхе перед оккупантами, ликовали искренне. К числу последних относилась и Катя Алешкина.
Большая часть войск прошла станицу, не задерживаясь, стремясь догнать отступающих фашистов. В станице разместились некоторые тыловые подразделения. В доме у Алешкиной поселились работники особого отдела. До полного восстановления в станице советской власти от одной из воинских частей был назначен военный комендант. Какой-то, никому не известный и никого не знавший капитан, который, при помощи имевшейся в его распоряжении воинской команды, начал наводить в станице порядок. Прежде всего он принял меры к тому, чтобы выявить тех из жителей, кто так или иначе сотрудничал с оккупантами. Но удавалось ему это делать с трудом. К незнакомому с донесениями шли люди, которые хотели чем-нибудь очернить своих соседей или личных врагов.
