Почему-то стал ее недругом и фельдшер Чинченко, которого в свое время сменил ее муж и который теперь опять стал заведующим врачебным участком. Он старался при каждом удобном случае чем-либо ее притеснить.
Это началось чуть ли не с первых дней отъезда Бориса и с каждым последующим днем, к сожалению, свидетельствующим все о больших неудачах Красной армии, это враждебное отношение к ней со стороны Чинченко и зажиточных станичников все возрастало. Одним из проявлений этой враждебности явились и уход из дома Нюры (дочери одного из богатых казаков, служившей ранее домработницей), и отказы в продаже даже самых необходимых продуктов – молока, яиц и т. п.
Конечно, в своих письмах, которые Катя продолжала аккуратно писать Борису, ни о каких своих горестях она не писала, а сообщала, что все идет хорошо и живут они вполне удовлетворительно. Кстати сказать, из всех этих писем Борис получил только два.
Он тоже, несмотря на все свои «похождения» и огромную трудную работу, свалившуюся так неожиданно на еще малоподготовленного врача, писал ей не реже раза в месяц. Но связь с Ленинградом была уже прервана полностью, и из всех этих писем только к концу декабря 1941 года Катя получила одно. Из него она узнала, что Борис находится в Ленинградской блокаде, хотя он прямо не писал, но иносказательно дал понять ей об этом.
А тут вскоре в Александровку прибыли эвакуированные из блокадного Ленинграда семьи и несколько ребят из детдома. Конечно, директор завода заботу об устройстве этих людей возложил на Екатерину Петровну Алешкину. Расселение их по домам станичников и на заводе создало дополнительные заботы в Катиной жизни. Кроме того, один из прибывших ребят тяжело заболел, и пришлось Кате бросить своих детей на произвол судьбы, везти его для лечения в город Орджоникидзе.
Все эти заботы подорвали Катино здоровье, нарушился обмен веществ, появились фурункулы, а лечения в амбулатории получить не удавалось. Пришлось ограничиваться своими домашними средствами и основательно помучиться.
Подняло дух сообщение о разгроме немцев под Москвой. Прочитав известие об этом в газетах, услышав его по радио, такие, как Алешкина, Прянина и многие из жителей станицы, конечно, беднейшей ее части, стали надеяться, что этот разгром явиться поворотным пунктом в войне, что теперь немцы побегут, и что их мужья скоро вернутся домой. Прижали головы и те злопыхатели, которые до этого времени уже буквально не давали прохода «иногородним». Так, в довольно радостной, хотя и бедной обстановке, встретила семья Алешкина новый, 1942 год. И хотя по продолжавшим прибывать эвакуированным Катя видела, в каком истощенном состоянии они находятся, она надеялась, что ее Борис, как служащий Красной армии, питается лучше. Все-таки она собрала кое-какие продукты и отправила ему посылку. Конечно, она и не предполагала, что эта посылка может не дойти.
