— Уже еду. Дождитесь меня и ничего не предпринимайте!
— Так-то лучше, — обрадовался Филипп, словно я собирался участвовать в этом балагане.
До дома родителей с учетом загруженности дорог добираться оставалось еще минут двадцать. Как раз будет время подумать, как остановить двух гамадрил со взрывчаткой, возомнившими себя Рэмбо.
Только как бы я не пытался сосредоточиться на деле, мысли текли совсем в другое русло. Даже моргая я представлял, как сексуально моя малышка закусывает губу и робко опускает взгляд.
— Василиса… — в сотый раз за день произнес ее имя.
Оно имело столь необычное звучание, словно сам ветер из каждых щелей его нашептывал. По крайней мере, так мне казалось последние дни, пока я боролся сам с собой, безнадежно пытаясь выбросить девчонку из головы. Слишком чистую и неискушенную для такой сволочи, как я.
Еще там, в отеле, только расставив границы между нами, я едва не дал задний ход. Просто не мог смотреть в ее потухшие глаза, чувствуя себя еще большей скотиной, хоть и поступал правильно, пытаясь защитить девушку от самого себя.
Хотел объяснить, что дело вовсе не в ней. Точнее, конечно же в ней, с другой я и церемониться бы не стал. Когда меня волновали чужие чувства? Но Василиса… Уж больно она открытая, ранимая и чистосердечная что ли. Как белый лист бумаги — что хочешь, то на нем и пиши.
Только не моим твердым почерком! Я ведь испорчу ее на корню, подчиню, сломаю, а по-другому просто не умею. В моей жизни нет места сопливой романтике и долгим ухаживаниям, не на то заточен.
Порой ловлю себя на мысли, что не вижу ничего вокруг кроме выгодных сделок, поставленных целей, путей их достижения и сроков выполнения. Бизнес превратил меня в идеальную машину. Я уже и не возражал, когда Адам, посмеиваясь, называл меня роботом, ведь на деле так оно и было.
Управлять корпорацией сперва казалось мне веселой игрой, но постепенно я вошел во вкус, втянулся и принял все ее жесткие правила. Иначе просто нельзя. Нельзя подставлять спину, останавливаться, расслабляться, а также позволять расслабляться другим, тем, кто бежит с тобой в одной упряжке.
Большой бизнес не прощает ошибок. Эта махина жестока и хладнокровна. Я видел, как ее жернова перемалывали и более крупных рыб, позволивших себе зазеваться.
Но почему, почему именно сейчас, глядя на это хрупкое и уязвимое создание в лице моей очаровательной помощницы, где-то внутри, под толстым слоем бетона, стали пробиваться давно забытые чувства?
