Но и этого мало: в интересах энергии действия, надо, - говорит проф. Сорокин, - проникнуться "религиозным" отношением к жизни. Надо в этом отношении избрать себе образцами Нила Сорского, Сергия Радонежского, Толстого, Достоевского.
Слушатели начинают испытывать явное смущение. Такого оборота от проф. Сорокина никто не ожидал. Все хорошо знают, что ни Нилу Сорскому, ни Сергию Радонежскому он свечей не ставит. Наоборот, он ведомый позитивист, заядлый "объективист". Не признает ни "мыслей", ни "чувств", а одни "условные рефлексы".
Дальше проф. Сорокин настаивает на "индивидуализме", на "уважении" к человеческой личности, на ее "неприкосновенности", на том, чтобы никто никогда не тронул и волоса на чужой голове: чтобы не было ни "войн", ни "революций".
Опять и это до последней степени смущает слушателей. Ведь проф. Сорокин до того, как он официально предался "чистой" науке, был партийным человеком, социалистом-революционером правого толка, ратовал за войну до победы. Теперь социалист проповедует индивидуализм, а революционер - отвращает от войны и революции. Аплодисменты, но неуверенные, смущенные.
Проф. Сорокин чувствует, что что-то выходит не так, но отступления уже нет, надо идти вперед. Он подчеркивает свои возражения против насилия, он настаивает на том, что насилие ни к чему, кроме кладбища, не приводит. Нынешнюю эпоху, - говорит он, - сравнивают с эпохой Петра. Да, сходство есть: эпоха Петра тоже превратила Россию в кладбище.
Дело оборачивается совсем плохо. Мой сосед роняет замечание: что же, возвращаться в допетровскую Русь? И какое это "кладбище" после Петра?
Но проф. Сорокину уже нет возврата. Он защищает "национальное лицо", он высказывается против "Интернационала". В качестве последнего аргумента он призывает к "восстановлению" семьи.
Однако чувство реальности его все-таки не совсем покидает. Конец своей речи он формулирует так: "Позвольте мне закончить мою "несуразную" речь теми же словами, которыми заключил свою речь проф. Шимкевич: "сим победиши".
"Несуразную" речь... Да, метко сказано. Речь была именно "несуразная", и это чувствовали все, особенно друзья проф. Сорокина, те, кто выдвигал его на роль "глашатая" и "пророка".
После проф. Сорокина, в целях "беспристрастия", был выпущен студент-коммунист, который не захотел своей речью портить "академического" тона собрания, а затем прослушана была еще яркая речь более юного, чем проф. Сорокин, представителя "академизма", после чего последовало заключительное слово ректора университета и собрание было объявлено закрытым.
