Она не ответила. Я смотрел на дверь, слыша, как за спиной падают глыбы мрамора. И снова тишина. Она в комнате, но … Странное чувство смутной тревоги всколыхнуло душу. Я даже не мог понять, откуда оно взялось. Неужели мою никогда не произнесенную вслух просьбу услышали? Не может такого быть…
Я молча выломал дверь, вошел в покои своей жены и замер на месте. То, что я увидел, повергло в шок даже меня, Бога мертвых.
Дочь самого громовержца и великой богини Деметры сидела в углу и раскачивалась, обняв колени. Слёзы градом катились по щекам, и от тихого всхлипывания плечи её немного подрагивали. Я ожидал увидеть все, но не богиню в полуобморочном состоянии!
— Персефона, — позвал я, медленно подходя к ней, а она невидящим взглядом смотрела перед собой. Трещины на потолке увеличивались, нужно было торопиться. — Персефона!
Она не отреагировала, тихо поскуливая и забиваясь в самый угол. Нет, я понимаю, что не Афина, но …
— Я с кем разговариваю? — отчетливо произнес я. Слышался оглушительный грохот. Правое крыло все-таки завалилось. Жаль.
— Сэ-сэ-сэ… Э… — она смотрела в какую-то точку и сжималась до дрожи.
— Вставай, пошли, — я неохотно протянул руку. На меня смотрели невидящие глаза, а она еще сильнее сжала колени руками.
— Мамочки, мамочки, — запричитала она, трясясь и вздрагивая от каждого грохота. Дочь громовержца, которая боится грома? А если она не дочь Зевса? Если в ней есть капля смертной крови… Тогда это все объясняет.
Я резким движением поднял на руки этот трясущийся комок и почему-то прикрыл ее голову рукой, чтобы заслонить ее от осколков. Наверное, так поступают смертные, когда хотят кого-то спасти или защитить. Видимо, поэтому они молятся за любимых, даже когда любимые здесь.
— Меня ч-ч-чуть не при-при-придавило… Колонна уп-уп-упала прямо на-на кровать, — заикалась она, прижимаясь ко мне. — Я спала, а т-т-тут как упадет!
Так, куда ее пока деть? Надо куда-то ее отправить, чтобы не мешала. Я еще не знаю, что происходит, но уже точно знаю, что сделаю с тем, кто в этом виноват. С треском и грохотом небо Подземного мира раскололось, а из расщелины пробился солнечный луч Бога Гелиоса.
— Это что-то новенькое, свежее и оригинальное, — я смотрел на луч света, от которого шарахались души. — Клянусь водами Стикса, они там из ума выжили!
Она мне мешает. Я оставлю ее в Элизиуме. Огромный портал открылся, впуская перепуганные души. Кому-то сегодня повезло. Половину из них я закинул бы в Тартар. Ладно, потом разберусь.
