Я видела в зеркале, как на площадь перед дворцом стекаются зеваки. Виселица выглядела воистину жутко. Палач в черном одеянии стоял рядом с деревянной конструкцией определенного назначения, и проверял на радость зрителям механизм открывания люка, вызывая у меня содрогание. Зеркало показало повозку, которая медленно катится в сопровождении конной стражи. В повозке сидел знакомый узник, улыбаясь какой-то странной, отрешенной улыбкой. Повозка остановилась, Терций поднял голову, а стража дернула несчастного и поставила на ноги.
— Помилуйте его! — кричали люди, бушуя пестрой толпой. — Помилуйте!
Сквозь толпу пробивалась та самая златокудрая красавица, задыхаясь от слез и умоляя пропустить ее. Спины смыкались стеной, но маленькая мужественная фигурка старалась раздвинуть их. На нее оглядывались, ей что-то говорили, а она, словно не слышала и не видела ничего, кроме страшной петли.
Каждый шаг обреченного сопровождался поскрипыванием ступеней и тревожным шепотом предвкушения, который раздавался в притихшей толпе.
— Пропустите, умоляю, — шептала золотоволосая красавица, пытаясь протиснуться к виселице. — Я прошу вас! Ради всего святого! Я должна увидеть его! Пустите!
Внезапно она подняла глаза и застыла на месте. Ее глаза стали прозрачными, а по ее щеке медленно стекла слеза. Терций увидел ее, стиснул зубы и покачал головой.
— Люблю тебя, — шептала красавица, одними губами, снова пытаясь поймать его прощальный взгляд. Я видела, как дрожат ее руки, которые она прижимала к груди. — Люблю… Больше жизни люблю…
— Люблю… — прошептал он, глядя на нее и пытаясь улыбнуться. — Навсегда…
Толпа заволновалась, но тут же послышался громкий голос.
— Именем Императора Эзры, Терций приговаривается к смертной казни через повешенье за преступление, состав которого не разглашается. Считайте это — государственной изменой! — читал мужик в черном, поглядывая на сгорбленного Терция.
— Нет, нет, нет, — шептала девушка, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Обреченный смотрел на нее с такой нежностью, с такой любовью, а она не могла отвести от него последний взгляд. Стража толкнула узника в спину, тот сделал шаг навстречу смерти, а красавица упала, как подкошенная, но ее поймали чьи-то руки, поддержав ее.
Я схватила с полки бланк приказа, достала перо и стала писать, глядя, как Терций гордо вскидывает голову и закрывает глаза. Быстрее, быстрее! Есть!
— Казните и меня! — кричала несчастная, и крик ее был страшен. — Казните и меня! Я не хочу без него жить!
