— Не совсем…
— Ладно. Растолкую, — заговорил Кряженцев уже похолодевшим тоном и как по нотам. — Засылаем тебя в Комунию под видом заезжего ростовского ворюги; наши урки катаются туда на гастроли — через все кордоны продираются, ну да ты сам знаешь. Там сколачиваешь устойчивую преступную группу, именуемую шайкой. Привлекаешь в ряды заводскую шпану из несознательных молодых рабочих, что днем на заводах, а вечером и по выходным не прочь выпить и похулиганить…
Вот это и есть легенда. На деле же будешь собирать сведения, прощупывать настроения, вести исподволь пропаганду; собирать тех, кто недоволен; печатать и распространять летучие листки, прокламации, манифесты его императорского величества. Будешь держать связь с другими борцами за правое дело, и ждать своего часа.
— Та я ж к таким делам несподручен, то ж не на гоп-стоп ходить!..
— Да, Василий, это тебе не гоп-стопничать. Ну, да и Москва первопрестольная тоже не сразу строилась. Прежде ты пройдешь курс в разведывательной школе, и учиться будешь не много не мало полгода. Обучат тебя и хорошим манерам, и умным разговорам, и наукам секретным, да и в ремесле своем темном квалификацию повысишь.
Будешь воровать не хуже Ваньки Каина. Слыхал про такого?
— Нет. А может и слыхал. Из наших, из ростовских?
Кряженцев чуть улыбнулся, подернул холеными усиками.
— Нет, Вася, не мог ты его знать. Жил Ванька Каин давно аж в осьмнадцатом веке. Был он вор и разбойник, но пошел на службу государеву, получал жалованье и вылавливал разную политическую сволочь, что замышляла против власти1.
— Намек понял?
— Понял, не дурак.
— Ну, вот и ладненько. Так по рукам?
— А если я…
— Ну и на твое «ЕСЛИ» есть у меня ответ. Да как там у ваших говорят «козырный»…
Как бишь, твою любовь зовут? Да не стесняйся, говори.
— Настюха, — пробормотал в замешательстве Клык, чувствуя, как по спине пополз предательский холодок.
— Так вот не хотел огорчать тебя, Василий, но придется. Повязали твою Настюху вчерашнего дня на кармане.
И дабы ты глупых мыслей не имел, а паче того не сотворил глупых дел, посидит она, пока ты на службе государевой будешь, у нас под замком. Да не бойся не в казематах, а в монастыре, на хороших харчах. Само собой и работой обременять ее не будут. Так что расцветет твоя краля, пока ты не щадя живота своего будешь за веру, царя и Отечество на незримом фронте ратовать.
Будет тебе, Вася, доброе жалованье, так что свадебку сыграете как у людей. Да и матушку твою без призрения не оставим.
