— Я, Ростислав из рода Беровых, называю тебя, Вадим из рода Белого Лося, своим братом.
— Я, Вадим из рода Белого Лося, называю тебя, Ростислав из рода Беровых, братом.
Раны соединились; капли крови набухали и медленно сползали вниз по теплой плоти, сливаясь, соединяя нерасторжимо две жизни.
— Все.
Ростислав первый оторвал руку и, рукоятью вперед, протянул побратиму свой нож.
— Прими.
— Принимаю. Прими и ты, — рукоять кинжала легла в ладонь Ростислава.
Обмен клинками завершил обряд. Братья обнялись.
— Так вот с какого недосыпу ты тогда полез в драку! — разрушил торжественность минуты голос всеми забытого стремянного. Князь обернулся к нему:
— Именно так. Мне привиделся вещий сон, что мне необходимо найти такого наследника, которого бы никто не ожидал, — так лаконично изложил Ростислав свой ночной кошмар. — Вадим, ты понимаешь? Согласен?
— Да, княже.
Ростислав поразился, как естественно и просто Вадим сказал это. Прирожденный князь!
— Если, сам не ведая того, я прогневил богов и завтра не вернусь с поля, ты, Некрас, объявишь перед миром мою волю. Вадим… надеюсь, ты поймешь. Княжить тебе вряд ли придется. Об одном тебя прошу, брат: помоги мне. Будь мне до срока опорой. Будь мне второй тетивой.
— Да, брат.
Синие глаза смотрели открыто и ясно. Стоит ли продолжать поиск?
А Некрас в это время думал, что Ростислав не сможет теперь посвататься к Забаве.
* * *
В эту ночь Ростислав не мог уснуть. Не из-за волнения. Ночь перед боем, одна из многих…
Ростислав вознес молитву Сварогу, покровителю Белозерской земли, Перуну, богу полков, Беру-Прародителю. Долго говорил с Цветом Грозы. Затем лег в постелю, помня, что перед поединком нужно выспаться.
Ворочаясь под тяжелым меховым одеялом, Ростислав вспоминал лицо Миланы, обычно красивое и строгое, а в тот страшный час — неистовое и прекрасное. Действительно, это удивительная женщина, и ему повезло иметь такую сестру. Разумеется, сестру. Только так. Ростислав мысленно смотрел на Милану и совершенно не мог понять, как кому-то пришло в голову иное. Любопытства ради он попытался представить… не получилось. Пожалуй, единственная женщина, кроме Любавы, которую он мог бы представить рядом с собой… Данюшка? Как, услышав нелепое обвинение, она бросилась к своему господину: «Княже, я тебе свидетельницей буду!». Неважно, что выступить на суде челядинка все равно не смогла бы — эта нежданная и ненужная помощь тронула его до глубины души. Ростислав понял, что заснуть ему не удастся. Он кликнул стремянного и велел позвать Даньку.
