Во время другого его выступления произошло немыслимое: речь ему изменила. Не закончив, он медленно опустился на свое место и обхватил голову руками. Многие члены Палаты помнили судьбу его отца, и у них возникли естественные опасения за здоровье молодого политика.
Уинстон был сильным человеком. Этот сложный момент не обескуражил его, а лишь укрепил его решимость поразить Палату совершенно иным образом. 31 мая 1904 года, как вспоминала его близкая подруга, Вайолет Бонэм-Картер, Уинстон «ненадолго заглянул в Палату. Остановившись у барьера, он взглянул на свое место под министерской галереей, быстро осмотрел ту же скамью со стороны оппозиции, сделал несколько шагов, поклонился креслу [спикера], резко развернулся вправо и занял место среди либералов»[61]. Он сознательно сел рядом с ярым противником Джозефа Чемберлена, Дэвидом Ллойдом Джорджем.
Политические демонстрации Черчилля в первые четыре года его пребывания в парламенте позволили ему занять видное место среди либералов. Его пример помог им дискредитировать консерваторов и провозгласить победу либерализма. Молодой перебежчик объединился с опытным наставником, Ллойдом Джорджем. Такое мощное сочетание позволило либералам в декабре 1905 года сформировать правительство. Артур Бальфур ушел с поста премьер-министра. Черчиллю предложили должность заместителя министра по делам колоний. Это неприметное положение вполне его устраивало, поскольку положение в Индии и Южной Африке он знал по личному опыту и хорошо ориентировался в подобных вопросах. К апрелю 1908 года он сумел реализовать очередной честолюбивый замысел – стал президентом Совета по торговле.
Черчилль вошел в состав кабинета министров. Это событие было очень важным, но значимость его померкла рядом с другим, произошедшим за обеденным столом у леди Сент-Хельер.
Черчиллю выпала роль «четырнадцатого счастливчика»: такого гостя приглашают, чтобы за столом не оказалось тринадцать человек. Уинстон повернулся к молодой даме, сидевшей рядом. И эта очаровательная девушка через шесть коротких месяцев стала его женой, с которой он прожил всю жизнь. Девушку звали Клементина Хозьер.
Клементине было двадцать три года. Она была дочерью леди Бланш Хозьер, а вот мнения относительно того, кто был ее отцом, расходятся. Одни считают, что это был Генри Монтегю Хозьер, другие называют ее отцом капитана Уильяма (Бэя) Миддлтона. Есть и те, кто считает ее отцом мужа сестры леди Бланш, Элджернона Фримен-Митфорда, или кого-то еще… Леди Бланш вела довольно свободный образ жизни и имела множество любовников.
