. Рэндольф был прекрасным оратором, ярым сторонником прогрессивного консерватизма, уважаемым министром финансов и лидером Палаты общин. Однако стремительный взлет нового представителя партии тори продлился недолго. Звезда его закатилась. Проведя менее года в кабинете министров, 20 декабря 1886 года Рэндольф ушел в отставку из-за проблем в казначействе. Он остался членом парламента, но у него давно были проблемы со здоровьем, и состояние его быстро ухудшалось.
По-видимому, Рэндольф страдал сифилисом. Мы не знаем точно, когда и как он заразился, но, скорее всего, это произошло уже в 1875 году. За двадцать лет до преждевременной смерти, в возрасте сорока пяти лет, он ощутил стремительное ухудшение ментальных способностей, вызванных dementia paralytica – паралитическим слабоумием. У отца и сына просто не было возможности сблизиться и понять друг друга – и это страшно мучило Уинстона до конца его жизни. В «Моих ранних годах» он писал: «Отец умер ранним утром 24 января. Вызванный из соседнего дома, где я ночевал, я бежал через темную, занесенную снегом Гросвенор-сквер. Он легко умер. Сознание у него еще раньше помрачилось. Оборвались мечты стать ему товарищем… Оставалось только продолжать его дело и охранять его память»[41].
В возрасте семи лет Уинстона, как и многих мальчиков его положения в то время, отправили в интернат. Там он ощущал себя несчастным. «Я так славно чувствовал себя в детской, со своими игрушками… А теперь будут только уроки»[42]. Телесные наказания учеников были весьма распространены, и избалованный мальчик, читавший «Остров сокровищ» и другие книги, которые были ему еще не по возрасту, частенько им подвергался. Поучившись в разных интернатах Англии, в апреле 1888 года Уинстон поступил в престижный колледж Харроу. С XVIII века Черчилли учились в другой знаменитой школе для мальчиков, Итоне. Но Харроу был расположен на холме, и воздух в той местности был исключительным. Семья сочла, что для слабого здоровьем Уинстона это будет полезнее.
Уинстон не был лучшим учеником, поэтому оказался в низшей группе низшего класса. Он терпеть не мог латынь, но проявил склонность к английскому и истории – и в будущем эти предметы ему очень пригодились. Своего учителя, мистера Сомервелла, он называл «прекраснейшим человеком, которому я многим обязан». Этот замечательный учитель «был поставлен учить слабоумных самому презренному делу, а именно писать по-английски»[43]
