Я провела пальцами по гладкой поверхности чемодана.
– Я точно хочу что-то типа такого в свою комнату. Я могла бы (первое) зимой хранить в нем летние вещи и (второе) летом хранить зимние вещи. В таком случае у меня никогда не будут заканчиваться вешалки.
– О нет, зачем тебе, – поддразнила меня моя мама. – Ты можешь манипулировать своим папой сколько угодно, но этот чемодан мой. Даже если мне придется следующие тридцать лет готовить пироги, чтобы расплатиться перед ним.
Папа улыбнулся и притянул ее поближе к себе.
– Поздравляю с годовщиной, Руби, – сказал он и потянулся к ней за поцелуем.
Бяка залаял и закрутил хвостом, он всегда так делает, когда кто-нибудь обнимается или целуется в нашем доме. Я тоже была счастлива.
На ужин был стейк и дважды запеченный картофель. Еще был чесночный хлеб и масло с петрушкой, зеленые бобы и, конечно же, лимонный пирог на десерт. На столе даже стояли свечи и свежие цветы.
После того как все блюда закончились, папа открыл бутылку шампанского, а для меня – искристый сидр. Мы чокнулись бокалами и сказали тост за всех, кого знали, включая почтальона, хотя он не очень-то любил Бяку.
– А как же Хайдин малыш? – сказала я. – Разве мы не должны выпить и за нее?
– Естественно, – ответил папа. – Вы знаете, как они собираются ее назвать?
Это была идея Хайди – назвать меня Авророй. Потому что однажды Бернадетт сказала ей, как важно выбрать подающее надежды имя.
– Про имя я еще ничего не слышала, – сказала мама. – Но мне кажется, что она назовет свою дочь София, в честь ее мамы.
– Может, ей тоже будет везти, как везло Хайди, – сказала я.
– Да, это было бы здорово, – согласилась мама.
Папа поднял бокал.
– За малышку Софию, – сказал он.
– И за удачу, – добавила моя мама.
– И за Бяку! – сказала я. – Потому что похоже звучит!
Мы чокнулись бокалами. Спустя еще несколько тостов мои родители немного опьянели, а мне захотелось спать.
Я надела свою ночнушку, почистила зубы, выключила свет и недолго лежала, смотрев на луну из открытого окна. Мне было интересно, почему звезды вблизи такие круглые, а издалека – заостренные. Мне было интересно, почему одно и то же небо днем голубое, а ночью черное. Мне было интересно, волновалась ли Хайди перед встречей со мной, как волнуюсь я перед встречей с ней. И вспомнит ли она цвет мармеладок, которые она ела, а после отдала банку моей маме. В конце концов все эти мысли усыпили меня, я подтянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.
Посередине ночи Бяка начал гавкать. Обычно он так делал, когда еноты воровали еду из птичьих кормушек или по двору бродил скунс, чтобы порыться в компостной яме. Но в этот раз было что-то не то. Он гавкал как-то испуганно.
