.
Оснований для того, чтобы предполагать в период между сражением на Воже и Куликовской битвой два резких поворота в политике Дмитрия Ивановича — от противостояния Мамаю к признанию его власти и затем вновь к борьбе с Ордой, — у нас нет. 30 августа 1379 г. в Москве был казнен Иван Васильевич Вельяминов>{554}. По сообщению Никоновской летописи (источник которого неизвестен), Вельяминов был схвачен в том же году в Серпухове по пути из Орды>{555}. Возможно, он был послан в Тверь с целью, как и в 1375 г., посеять рознь между русскими князьями.
Но нет оснований и полагать, что Митяй был сторонником активной борьбы с Ордой, а его противники склонялись к необходимости ей покориться. А. С. Хорошев ссылается на «Сказание о Мамаевом побоище», в котором митрополит Киприан советует Дмитрию умилостивить Мамая дарами>{556}. Но во-первых, митрополит, согласно тексту «Сказания», в конце концов все же благословил великого князя «противиться» татарам>{557}. Во-вторых (и главное), «Сказание о Мамаевом побоище» создано (в дошедшем до нас виде, во всяком случае) не ранее конца XV в., скорее всего, в начале XVI в.>{558}. Наиболее же ранние источники, свидетельствующие о позиции одного из противников Митяя в московско-ордынском конфликте — «Житие Сергия Радонежского» (первоначальная редакция создана Епифанием Премудрым в 1418–1419 гг.>{559}) и «Повесть о Куликовской битве» Новгородской IV и Софийской I летописей (конец 10-х или 20-е гг. XV в.), — говорят о благословении Сергием великого князя на сопротивление Мамаю>{560}.
В целом можно заключить, что водораздел между Митяем и его противниками проходил не по вопросу об отношении к Орде и нет данных для предположений, что великий князь в конце 70-х гг. принимал решения о действиях против Мамая под решающим влиянием тех или иных лиц духовного звания — он продолжал политику в отношении правителя Орды, определившуюся ранее (еще при жизни митрополита Алексея).
К лету 1380 г. Мамай основательно подготовился к решающей схватке с Москвой. Не надеясь после Вожи только на собственные силы, он заключил союз с новым великим князем Литовским Ягайлой Ольгердовичем. Власть Мамая признал Олег Иванович Рязанский, видимо желая избежать нового разгрома своего княжества (в то же время он предупредил Дмитрия Ивановича о выступлении Орды)>{561}. Поход Мамая по своей масштабности не имел прецедентов в XIV столетии>{562}.
В начале кампании, когда Мамай с войском кочевал за Доном, а Дмитрий находился в Коломне, Мамаевы послы привезли требование платить выход как при Джанибеке, «а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хотѣ ему выход дати по крестьяньскои силѣ и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхотѣ»
