Так как довольно быстро выяснилось, что инквизиторы злоупотребляют своими полномочиями под влиянием личных симпатий и антипатий, папский престол — в целях обеспечения справедливости следствия и судопроизводства — добавил в число действующих лиц нотариуса и понятых[24]. Понятые должны были присутствовать при допросах как свидетели, а нотариусы скрепляли своей подписью показания обвиняемых и понятых, что придавало следствию законность и беспристрастность — или видимость и того, и другого.
Нотариус, как правило, имел духовный сан, он должен был быть как минимум грамотен и знать гражданское законодательство. Жалованье он получал непосредственно от того инквизитора, к которому прикреплялся. Для понятых важно было соблюдение одного условия — чтобы они были благочестивыми католиками. Очень часто понятыми назначались монахи-доминиканцы.
Все без исключения участники процесса обязывались под угрозой строжайшей кары сохранять в секрете все, что видели в застенках инквизиции.
Существовало еще несколько важных чинов в инквизиционном аппарате: палач, врач и прокурор. Последний выступал в роли обвинителя и, как и понятые, обычно выбирался из числа монахов. Что касается врача и палача, то они фактически играли роль «доброго и злого полицейского» на допросах с пристрастием — первый обязан был следить, чтобы арестант не скончался под пыткой, которую под руководством инквизитора проводил второй. Чаще всего только эти двое и были светскими людьми; они работали по найму, при этом на них, как и на всех других, распространялось правило держать язык за зубами.
Существовал также «теневой» штат инквизиции, во многих источниках именуемый «родственниками» или «друзьями». Речь идет о тайных осведомителях, тюремщиках и обслуге.
Осведомители инквизиции, исчислявшиеся сотнями и тысячами, были, пожалуй, единственной группой людей, где на равных правах могли оказаться мужчины и женщины. Они набирались из самых разных слоев общества и привлекались самыми разными способами. У инквизиции были осведомители в королевской свите, среди бродячих артистов, военных, торговцев, дворян и крестьян. В историю вошел осведомитель Арно Сикре, простой сапожник, умевший, однако, втираться в доверие к людям: он привел в 1321 году прямо в руки инквизиции одного из последних катарских «совершенных» Гийома Белибаста, а позднее, в 1328 году, способствовал аресту членов последней катарской секты в Каркасоне.
«В число «родственников» входили также почтенные и всеми уважаемые аристократы и горожане, принимавшие участие в аутодафе. В их задачу входило уговаривать осужденных публично покаяться, исповедаться, примириться с церковью. Они сопровождали жертв инквизиции на костер, помогали его зажечь, подбрасывали хворост» (И. Р. Григулевич). С точки зрения церкви и инквизиции выступить в подобной роли было особой честью для простого мирянина, и ее доверяли лишь достойнейшим из прихожан.
