— Вы христианин?
И я правдиво отвечаю:
— Не совсем так.
— Вы буддист?
— Не совсем так.
— Тогда почему вы совершаете приношения, если вы не верите в Будду?
— Я преклоняюсь перед красотой его учения и верой тех, кто следует ему.
— Есть ли буддисты в Англии и Америке?
— Есть, во всяком случае, очень много интересующихся буддистской философией.
Тогда он достает из ниши маленькую книжку и дает ее мне посмотреть. Это экземпляр «Буддистского катехизиса» Генри С. Олкотта[8].
— Почему в вашем храме нет образа Будды? — спрашиваю я.
— Есть один маленький в сокровищнице на алтаре, — отвечает он, — но сокровищница закрыта. Также у нас есть несколько больших. Но образ Будды не выставляется на всеобщее обозрение каждый день — только в дни праздников. А некоторые образы выставляются на обозрение лишь однажды или дважды в год.
Со своего места я могу видеть между открытыми бумажными ширмами, как мужчины и женщины, поднимающиеся по лестнице, встают на колени и молятся перед входом в храм. Они встают на колени с таким безыскусным почтением, столь грациозно и столь естественно, что преклонение колен нашими западными верующими представляется в этом сравнении каким-то неуклюжим спотыканием. Некоторые из них лишь складывают ладони; другие хлопают в них три раза — громко и с расстановкой; затем они склоняют головы, молча молятся какое-то мгновение, а после поднимаются и уходят. Время от времени я слышу, как звякает и прыгает по дну бронзовая монетка, брошенная в большую деревянную копилку перед входом.
Я спрашиваю юного ученика:
— Почему они хлопают в ладоши три раза, прежде чем начать молиться?
Он отвечает:
— Три раза для сансай — трех сил: неба, земли, человека.
— Они хлопают с тем, чтобы призвать богов, так же как японцы хлопают в ладоши, вызывая своих помощников?
— О, нет! — отвечает он. — Хлопки в ладоши представляют собой лишь пробуждение ото Сна Долгой Ночи[9].
— Какой ночи? Какого сна?
Он колеблется некоторое время, прежде чем дать ответ:
— Будда сказал: все существа лишь грезят в этом скоротечном мире горестей.
— Значит, хлопки в ладоши означают, что при молитве душа пробуждается от таких грез?
— Да.
— Вы понимаете, что я имею в виду под словом «душа»?
— О, да! Буддисты верят, что душа всегда была и всегда будет.
— Даже в нирване?
— Да.
Пока мы вот так беседуем, входит глубокий старик — Главный Жрец этого храма — в сопровождении двух молодых жрецов, и мой собеседник представляет меня им; все трое кланяются очень низко, демонстрируя мне, прежде чем сесть на пол, блестящие темени своих гладко выбритых голов. Я отмечаю про себя, что они не улыбаются; они — первые увиденные мною японцы, которые не улыбаются: их лица бесстрастны, как лица статуй. Узкими глазами они рассматривают меня очень пристально, пока ученик переводит мне их вопросы и пока я пытаюсь рассказать им кое-что о переводах сутр в наших «Священных книгах Востока»
