Как всегда собранный и невозмутимый, Кортон дель Бриз отчеканил:
— К вам прибыл курьер из Тайной канцелярии с пакетом. Спустить с лестницы или просить?
«Началось», — подумал Аэртон.
Спустить с лестницы — заманчивая перспектива. В конце концов, сегодня у него был свободный от службы день, и Аэртон имел на это полное право. Но все же приказал:
— Проси.
Старый командор Жайкоб дель Бриз, его непосредственный начальник, возглавлявший кабинет и отвечающий за надзор за кланом Бриз и Академией мореходства, просто так не стал бы выдергивать его на службу. В особенности после успешного раскрытия дела Высоких отравителей, которым Аэртон занимался последние несколько месяцев. Старик Жайкоб сам уговаривал его отдохнуть, съездить на недельку-другую в провинцию к родственникам, понюхать цветочки, попить старого винца да поволочиться за провинциалочками из соседних поместий. Мол, без него столицу не разнесут по кирпичику, по крайней мере за неделю. Так что если Жайкоб позвал, значит, случилось и впрямь что-то серьезное.
Кортон вернулся в сопровождении мальчишки в форменном камзоле посыльного. Мальчишка чувствовал себя неуютно, старался не смотреть в глаза важному господину, переминался с ноги на ногу да краснел щеками. О пакете, похоже, он забыл, вероятно, первые дни служит, не успел еще привыкнуть к чужим людям.
Кортон церемониться не стал. Толкнул паренька в плечо и пообещал надрать уши, если он так и будет стоять столбом. Мальчишка тут же покраснел еще больше и вытащил из кожаной сумки, висящей на правом боку, запечатанный сургучом белый конверт. После чего вытянулся и словно окаменел. Только слышно было, как отчаянно стучит его сердце.
Аэртон махнул рукой, сказал, что ответа можно не ждать, и потянулся за ножом для бумаги. Вскрыв аккуратно конверт, он вчитался в послание. Убористым почерком, в котором угадывалась рука Жайкоба дель Бриза, было написано всего три строчки. Первая — витиеватые извинения за необходимость прервать заслуженный отдых столь уважаемого служащего. Вторая — строгий приказ немедленно явиться в Тайную канцелярию. Третья — ключевая фраза: «город в огне», что означало — дело чрезвычайной важности и не терпит промедления.
— Прикажи Габбсу запрягать, — приказал Аэртон.
Коляска к дому была подана через несколько минут. Аэртон успел спуститься на улицу, недовольно повел ноздрями, пытаясь поймать аромат сдобы из пекарни, но привычно ничего не почувствовал. Впрочем, с завтраком можно было попрощаться, как и с обедом.
