Петренко обращается к руководству базы, торга, в контрольные органы. Но все оборачивается против. Ревизионные комиссии почему-то приезжают с опозданием, а об их визитах становится известно заранее, и на базе успевают в срочном порядке стянуть концы с концами.
Провела, к примеру, Петренко вместе с материально ответственными кладовщиками внезапную проверку тары в бакалейно-кондитерской секции базы. Вскрыла значительные несоответствия тому, что должно иметься в наличии по документам, составила акт, направила его вместе со своей докладной запиской непосредственно своему начальнику — главному бухгалтеру торга Л. Беровой и попросила создать новую, более авторитетную комиссию для скрупулезной проверки.
Однако Берова на записку не отреагировала. А поскольку официальный сигнал проигнорировать все же было невозможно, комиссию создали. Только приступила она к работе через два дня после сообщения старшего бухгалтера о злоупотреблениях. Срок вполне достаточный, чтобы ликвидировать элемент внезапности.
И комиссия застала на базе вполне благопристойную картину. Недостача товаров выразилась в пустяковой сумме — семнадцати рублях и двух копейках. Понятно, что Петренко под такой инвентаризационной описью поставить свою фамилию не могла. Написала свое особое мнение. Однако председатель комиссии наотрез отказался приобщить его к материалам. Тогда Петренко посылает свое особое мнение фототелеграммой на имя все той же Беровой. И опять должной реакции нет.
Эта история стала быстро обрастать всевозможными письмами, жалобами, приказами. Женщину старались опорочить всюду, где только можно, даже в институте, в котором она училась: послали туда отрицательную характеристику, хотя ее никто не запрашивал.
Уже саму Петренко обвиняют во всех грехах, пытаются доказать: не кладовщики злоупотребляют своим служебным положением, а она беззастенчиво требует от них продукты и получает их без оплаты.
Так было заявлено в прокуратуру Севастопольского района Москвы. Пришлось возбудить против бухгалтера уголовное дело. Правда, вскоре его прекратили за отсутствием состава преступления. Кладовщики во время очных ставок признались, что умышленно наговорили на невинного человека, ибо она мешала им спокойно жить.
Когда картина стала проясняться благодаря дотошной работе прокурора, о ней доложили Б. В. Кравцову. Тот распорядился держать его в курсе дела.
Конец этой истории вполне закономерен и справедлив. Вот он.
«Министру торговли РСФСР тов. Шиманскому В. П.
