— Я очень мучился. Ночами не мог заснуть. Не жил, а терзался…
— Вы уклонились от вопроса. Отчего вы запутались в полицейских сетях? Вот ведь другие не запутались…
Малиновский злорадно усмехнулся.
— Не запутались? Ошибаетесь, гражданин обвинитель. В полиции мне объяснили, что страна наводнена агентами. Что измена повсюду… Чуть ли не каждый второй — полицейский осведомитель. И представили доказательства…
Зал пришел в движение. Невозмутимый Карклинь поднял руку, призывая к тишине.
— Обвинитель Крыленко, продолжайте…
— И вы решили: не я, так другой. Лучше уж я… Верно, Малиновский? Сколько же платила вам полиция за ваши… душевные терзания?
Малиновский снова замолчал.
— Вам задан вопрос, — напомнил Карклинь.
Крыленко отыскал глазами Розмирович. Положив блокнот на колени, она что-то писала карандашом, не поднимая головы.
— Отвечайте, Малиновский.
— Пятьсот рублей… А потом, когда я стал членом Думы, семьсот…
И опять всколыхнулся весь зал, и опять Карклинь предостерегающе поднял руку:
— За нарушение порядка буду удалять. Сейчас допрашивается свидетель Виссарионов.
Под конвоем солдатским шагом вошел в зал человек богатырского телосложения, которому, казалось, тесен его потрепанный сюртук.
— Ваша фамилия, имя, отчество?
— Виссарионов, Сергей Евлампиевич.
— Чем вы занимались при царском режиме?
— Был чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел, затем вице-директором департамента полиции.
О чем думал сейчас Малиновский, увидев перед собой живое напоминание о его прошлом? Не надеялся ли на то, что те, кому он доносил на своих товарищей и раскрывал партийные тайны, сумели удрать за границу, или погибли, или скрылись, или, на худой конец, будут держать язык за зубами, ограждая от заслуженной кары «агента номер один»?
Карклинь обратился к обвинителю:
— Прошу вас, товарищ Крыленко, задавать, вопросы.
— А, так это вы — «товарищ Абрам»?.. — опередил его Виссарионов. (Абрам — таким было до революции подпольное имя большевика Крыленко в честь его деда, крестьянина со Смоленщины.) — Очень рад познакомиться. Когда-то я читал о вас обстоятельный доклад. Мне думается, господин Крыленко, вам не следовало бы выступать на этом процессе.
— Почему же? — спросил Крыленко. Виссарионов усмехнулся.
— Информация о «товарище Абраме» поступила в полицию от сегодняшнего подсудимого.
— Свидетель Виссарионов, — громко, на весь зал, произнес Крыленко, — я здесь не Абрам и не Крыленко, а представитель обвинительной коллегии Центрального Исполнительного Комитета, действующего именем народа. Здесь не сводят ни с кем личные счеты. — Он сделал паузу, прислушиваясь к тому, как сильно колотится сердце. — Пожалуйста, свидетель, — стараясь сохранить спокойствие, сказал он, — расскажите трибуналу, что вам известно о подсудимом.
