. По этому пункту националисты, разумеется, были не согласны. Для Раммохана Роя и Банкима Чандры Чаттопаддхая, двух наиболее выдающихся националистических интеллектуалов XIX века, британское правление было необходимым периодом воспитания, который должны пройти индийцы, чтобы хорошо подготовиться к статусу, в котором британцы им отказывали, но сами превозносили как конец всякой истории: гражданство и государство-нация. Десятилетия спустя, в 1951 году, «неизвестный» индиец, успешно продавший свою «непонятность», предварил историю своей жизни таким посвящением:
В память
О Британской Империи в Индии,
Даровавшей нам подданство,
Но отказавшей в гражданстве;
Которой каждый из нас
Все-таки бросил вызов
Civis Britanicus Sum
[87],
Потому что
Всё хорошее и живое
Внутри нас
Было создано, слеплено и ускорено
Тем же Британским правлением
[88].
Как показал Парта Чаттерджи, в националистических версиях этого нарратива крест «несоответствия» суждено было нести крестьянам и рабочим, субалтерным классам, ибо, по этой версии, именно эти классы предстояло обучить, вывести из состояния неведения, провинциальности, или, в зависимости от ваших предпочтений, ложного сознания[89]. И сегодня англо-индийское понятие «коммунализм»[90] описывает тех, кто якобы не смог соответствовать светским идеалам гражданства.
Невозможно отрицать, что именно британское правление установило практики, институции и дискурс буржуазного индивидуализма на индийской земле. Первые свидетельства желания быть «субъектом права», еще до зарождения национализма, показывают, что для индийцев 1830–1840-х годов быть «современной личностью» стало значить «быть европейцем». The Literary Gleaner – журнал, издававшийся в колониальной Калькутте, – опубликовал в 1842 году стихотворение, написанное по-английски 18-летним бенгальским школьником. Источником вдохновения для автора, безусловно, послужил вид кораблей, покидающих берега Бенгалии «навстречу славным берегам Англии»:
Часто, как грустная птица, вздыхаю.
Покинуть эту страну, пусть она и моя;
Ее одетые зеленью луга, веселые цветы и безоблачное небо,
Хоть и прекрасны на вид, мало очаровывают меня.
Ведь я мечтаю о крае более ярком и свободном,
Где обитает доблесть и небеснорожденная свобода
Даже самого низшего делает счастливым, где глаз
Не мутнеет от вида преклонивших колено
Пред подлой выгодой; о крае, где цветет наука
И гений получает награду;
Где человек живет в истиннейшей славе
И лик природы изысканно мил:
