Громов неожиданно улыбнулся.
— Живьем, значит? — он встал и отвесил церемонный поклон, — не смею более вас задерживать. И не прощаюсь, поскольку мы, надеюсь, вскорости встретимся. — Он быстро пошел к дверям, остановился возле них и негромко произнес: — Хорошенько поешьте. И выпейте сладкого чаю. Вам понадобится глюкоза.
И вышел из зала.
Некоторое время Андрей тупо смотрел в тарелку, пытаясь собраться с мыслями. Его постоянно отвлекало панно на противоположной стене. Отчего-то ему казалось, что именно в этой ужасной фотокомпозиции кроется ответ на все вопросы.
— Да что же это! — он в сердцах ударил кулаком по столу. — Все, хватит. Довольно!
Последнее слово он выкрикнул, обращаясь непосредственно к олененку со сломанной гниющей ногой. Впрочем, тот не ответил, продолжая равнодушно жрать траву.
— Глюкоза, значит, — немного успокоившись, Андрей мигом проглотил завтрак, выпил залпом стакан еле теплого и очень сладкого чаю и спешно покинул ресторан.
Оказавшись в холле, он не сразу обнаружил портье. Тот, скрючившись в старом грязно-красном матерчатом кресле, с увлечением читал журнал, перевернутый, как показалось Андрею, вверх ногами. Подойдя поближе, он понял, что ошибался — впрочем, название журнала, напечатанное вычурным готическим шрифтом на глянцевой обложке, разобрать не удалось, как он ни пытался. Оставив эту затею, он громко кашлянул.
Портье, оторвавшись от чтения, с удивлением взглянул на него.
— Я уезжаю, — бросил Андрей, — ключ у вас на стойке.
— Изволите по городу прогуляться? — разулыбался портье, — в церковь зайдете?
— На вокзал, — отрезал Андрей. — Куда идти?
— Это прям как у Сенкевича, — оживился портье. — И правда, куда идти?
Андрей повернулся спиной и зашагал к выходу.
— Как выйдете из гостиницы, поверните направо. Пройдете метров пятьсот и вуаля, — тускло сказал клерк.
Андрей повернулся было, чтобы поблагодарить, но тот уже отгородился журналом.
3
На улице было пасмурно и холодно. Ветер гонял по бетонным плитам желтые листья. Несколько облезлых ворон, рассевшись на ветках голого тополя, слабо переругивались; их карканье напоминало кашель умирающего от чахотки. Прямо у дороги валялся перевернутый набок ржавый мусорный бак — мусор рассыпался по проезжей части и вяло шевелился под порывами ветра.
Запахнув воротник, Андрей спешно пошел вперед, стараясь не обращать внимания на холод, пробирающий до костей. Вороны проводили его дружным кашлем, переходящим в агонизирующий хрип.
