— Ну-ка, — скомандовал Петюня, — открывай давай!
Дверь щелкнула. Он с силой отодвинул ее в сторону и вошел в камеру. Обвел ее тяжелым медленным взглядом и, лениво ткнув пальцем на избитого мужчину, протянул:
— Ты… Да, ты, лишенец. Вставай давай. Потерялся, поди? — он говорил почти ласково, но за безобидными словами скрывалась какая-то необъяснимая звериная ярость.
— С нами пойдешь…
— Я… не пойду, — пробормотал мужчина и упрямо повторил, — не пойду!
— Пойдешь, сука, — Михалыч ступил вперед. С ужасом Андрей увидел, что с его пояса свисает небольшая кувалда.
— Вставай, — пролаял Петюня, — как грится, с вещами да на выход. Нашлись твои родственнички!
— Какие… родственнички? — в полном недоумении и панике прошептал мужчина.
— Щас покажу. Отпускаем мы тебя. Приносим, так сказать, извинения и все такое. Пошли же!
Он подошел вплотную к мужчине и помог ему подняться на ноги. Крепко взял за локоть и подтолкнул к выходу.
— Я… я… — забормотал мужчина.
— Ты, конечно, ты, кто же еще! Все пучком, батя!
Михалыч протянул лапу и легко подтянул мужчину к себе.
— Топай! — буркнул он.
Мужчина сомнамбулически пошел вперед, подволакивая ноги. За ним проследовал и Михалыч. Петюня, остановившись на пороге камеры, долго сверлил Андрея взглядом, в котором было столько же тепла, сколь много его в леднике на вершине Лходзе.
— Ты посиди пока, — протянул он заботливо. — Мы еще поговорим.
И вышел, с грохотом заперев дверь.
Некоторое время тишину нарушали лишь звуки удаляющихся шагов да скрип паркета. Внезапно Андрей услышал мягкий, но тяжелый удар, сопровождаемый мокрым хрустом, словно кто-то расколол дыню молотком.
Или кувалдой…
За ударом последовало еще несколько сочных влажных шлепков. Затем что-то тяжело обрушилось на паркет и наступила тишина.
Андрей окаменел, весь превратившись в слух. Через несколько секунд до него донесся слабый, но отчетливый стон и вслед за ним — короткая серия ударов по чему-то мокрому.
— Довольно, — раздался приглушенный голос Петюни, — бери за правую, я за левую. Потащили.
— Ну вот, — тихо и почти сочувственно произнес один из милиционеров, — преставился дружок твой
— Ага, — добавил второй, — не выдержало сердце.
И вернулся к кроссворду, над которым корпел все это время.
6
Время тянулось медленно, как патока. Чуть слышно тикали часы, висящие на
задней стене «киоска». Любитель кроссвордов спал, уронив голову на журнал. Его напарник дремал стоя.
Андрей сидел на шконке, не сводя глаз с паркетного пола перед камерой, по которому вот уже вечность как медленно ползла тонкая струйка темно-красной, густой, как кисель, крови.
