Но Кэт изменится. По мере того как будет расти младенец, она сама раздастся в объеме. Вздуется живот, а маленькие груди, свисающие сейчас, как яблоки, когда она наклонилась, чтобы вытереть полотенцем колени, станут похожи на тыквы.
– Тебе пойдет быть толще, – заметил я.
– А ты не можешь сказать: когда я стану матерью?
– Когда станешь, тогда и скажу.
– Я даже не могу представить, как я буду выглядеть через семь месяцев, – сказала она. – Не знаю, что со мной будет, когда он своей тяжестью придавит меня к земле.
– Это неизбежно, – сказал я.
– Я так понимаю, ты родился здесь, в этом доме?
– Именно здесь, да, – ответил я.
– Твоя мама была смелая женщина. Не побоялась.
– Так жили все, – ответил я. – И здесь люди приходили на помощь.
– Я бы предпочла, чтобы меня окружали няни.
– Ну, со мной же все в порядке, – заметил я.
– Да уж, ты крепкий как дуб, – отозвалась она, надевая пижаму. – У кого в жилах течет кровь фермеров, наверно, все такие.
– Почему ты смеешься? – спросил я.
– Представила, как бы мы жили здесь, – ответила Кэт. – Точно, как сказала Анжела.
– Неужели это так плохо?
– А ты сам можешь себе это представить?
– А ты не можешь?
– Господи, надеюсь, ты не это имел в виду, когда привез меня сюда, – сказала она, притронулась к моей щеке и снова засмеялась. – Ты хочешь, чтобы я полюбила эти места?
– Я хочу, чтобы ты поняла, как важно, чтобы ферма продолжала существовать, – ответил я.
– Но фермой занимается твой отец.
– Когда его уже не будет.
– Представляю лицо моей матушки, – сказала Кэт, – когда мы скажем ей, что собираемся растить ее внука на ферме.
– Это пойдет ему на пользу.
– Нет, не пойдет, – возразила она. – Посмотри на Грейс. Она одинока и несчастна. Я не хочу, чтобы наш мальчик рос таким.
– Грейс такая из-за Лиз и Джеффа, – ответил я. – Мы же другие, правда?
– Кто знает, во что мы превратимся, если останемся здесь.
– Тем не менее Анжела права, – заметил я. – Ферма принадлежит нам точно так же, как и Отцу.
– Не уверена, что твой папа согласился бы с этим, – возразила Кэт.
– Может быть, но это так.
– Однажды ферма перейдет к тебе, – сказала она, застегиваясь. – Тогда и поговорим об этом.
Когда придет время, ферма, конечно, перейдет ко мне, но это может произойти лет через двадцать – тридцать. Тогда мы с Кэт станем людьми средних лет, а наш мальчик, вполне возможно, выберет свой собственный путь. И ферма для него ничего не будет значить. К тому же я понимал, что Кэт не захочет начать жизнь сначала в другом месте, когда дело пойдет к пенсии. Нет, мы должны переехать в Эндландс как можно скорее, потому что потом это будет невозможно.
