– Неужто?
Он бросил на меня взгляд и снова перевел глаза на барана.
– Ты тут слишком давно не жил, Джон, – сказал он. – Приезжать сюда дважды в год – этого недостаточно. Мало ли, что там говорила Анжела, она ерунду говорит. Работа на земле у человека не в крови, она в руках. Ты уже забыл, что это такое – работать здесь изо дня в день. Нельзя снова перебраться в долину и жить, как будто ты никогда не уезжал.
– Давай я пойду с тобой завтра на поиски оленей, – сказал я.
– Будет лучше, если я сам, – отозвался он. – Это не так просто, как ты думаешь.
– Так покажи мне! Научи меня.
– Да я уж пытался, – ответил он и переключил внимание на барана, ожидая, когда я закрою дверь.
&
Я услышал, как из дома меня зовет Кэт. Что-то случилось.
– Господи, – сказала она, когда я вошел на кухню. – И здесь тоже.
– Что такое?
– Этот мерзкий запах, – объяснила она.
– Кэт, мы на ферме. Как можно удивляться, что здесь могут быть разные запахи.
– Ну, может быть, ты привык.
– Чем пахнет, навозом?
– Нет, это не навоз, – сказала она. – К запаху навоза я могу привыкнуть. Тут воняет мертвечиной. Как будто кто-то сдох, и уже давно. Помнишь туалет в Испании?
Деревянная будка с дыркой на одной из боковых улочек выжженной солнцем деревушки, как там ее? То ли Сан Лукас, то ли Сан Федерико. И внизу, в яме, утонувшая собачонка с привязанной к ошейнику половинкой кирпича.
– Думаю, я бы перенес, если бы там воняло, как здесь, – сказал я. – Окна наверху закрыты?
– Конечно, – ответила она и поднесла прядь своих волос к моему носу. – Господи, неужели ты не чувствуешь? Ты уверен, что запах приходит не с улицы?
Я вышел во двор, взяв фонарь, и заглянул в примыкающий к стене дома курятник, предполагая, что, может быть, кто-то сдох там. Но все куры в панике нахохлились, когда на них упал луч света.
– Ничего нет… абсолютно, – сказал я, вернувшись в дом и закрыв за собой дверь.
– Не говори так уверенно, – возразила она. – Я серьезно. Что-то где-то тухнет.
Она заглянула под раковину, открыла крышку мусорного ведра, понюхала ладони, оттянула воротник платья.
– Господи, это я! – ужаснулась она. – Пахнет от моей одежды. И от кожи.
Я засунул ее платье в стиральную машину, потом налил ей ванну, и Кэт погрузилась в воду, более горячую, чем она обычно наливала себе, когда хотела избавиться от запахов. Вытянувшись, она лежала в ванне, целомудренно прикрытая толстым слоем мыльной пены.
– Лучше? – поинтересовался я.
Она кивнула.
– Что это было, по-твоему? – спросила она.
