Объяснение этому феномену может быть только одно: отсутствие весомых побудительных причин для присвоения престижных имен кораблям. Петру I явно еще не хватало боевых дел и событий для наименования своих судов, а называть корабли поголовно (включая мелкие и брандеры) всеми святыми он не счел возможным с точки зрения церковной этики. И вот подвернулся под руку «справочник», где была масса эмблем, названий, девизов. Среди них были и достойные, но большинство нелепых, забавных и необычных. Учитывая веселый нрав царя, любовь к соленой, порой грубоватой шутке, можно предположить, что он, будучи в то время еще молодым, не преминул воспользоваться этим «справочником».
Возможно, прямым влиянием книги «Символы и эмблематика» объясняются и многочисленные варианты названий одного и того же судна, встречающиеся в документах на разных европейских языках, например корабль «Благое начало» имел еще и такие названия: «Благое начинание», «Гут анфанген» (нем.), «Гут бегин» (англ.), «Десель бегин» (голл.), а корабль «Безбоязнь» - «Сундербан» (нем.), «Сондерфрес» (англ.), «Онберфрес» (голл.). Поскольку в кораблестроение были вовлечены мастера разных национальностей, при составлении документов, видимо, каждый писал название судна на своем родном языке.
К сожалению, никаких других сведений в документах «Азовского периода» не сохранилось. Огромное число судов, особенно галер, вошло в списки без названий. Однако это не значит, что они были безымянными. С. Елагин приводит в подтверждение два отрывка из писем государю. В письме боярина Т. Н. Стрешнева от 8 мая 1696 г. говорится: «…по письму от милости твоей уведомился о кораблях, которые на Воронеже спущены на святой неделе и в которые дни и имена тем кораблям и о том уведал от адмирала».
В депеше Головина от 14 мая читаем: «…а что в том письме изволил ты писать ко мне о галерах и изволил прислать особое письмо, сколько их и какие им имена и каковы мерою» [9]. Скорее всего это были все те же имена, из той же «знаменитой» книги «Символы и эмблематика», к которой так часто обращался Петр I.
Нельзя, конечно, в полной мере считать, что книга «Символы и эмблематика» была случайным источником названий русских кораблей того периода. Петр I, желая придать Азовскому флоту политическое, государственное звучание, использовал книгу как источник геральдических символов и их обозначений. Так, идею, мысль о морском могуществе России царь (при нехватке собственных военных и политических деяний и успехов) утверждал через геральдические названия, взятые из западноевропейского руководства. Тем самым названиям кораблей придавался рыцарский, воинственный оттенок, названия легко читались и воспринимались иностранцами, несомненно, знакомыми с геральдической символикой.
