Основное строение в классическом сельском стиле – ящики для цветов, ставни, деревянные балки, беленый фасад – как будто вынули из рекламного проспекта для туристов, пересадили в Альпы, а потом забросили. Нескольких ставней недоставало, а оставшиеся покосились и были закрыты.
Деревянные балконы обветшали, а ящики для цветов, наверное, уже несколько десятков лет не видели ни листочка, ни цветка. Штукатурка осыпалась, а наветренная сторона почти почернела. Крыша была в приличном состоянии и выдавалась кричащим вишнево-красным цветом.
– Мой отец крыл кровлю почти сто лет назад. Пару черепиц там и сям заменить, конечно, надо бы, но в остальном крыша в безупречном состоянии! Раньше все делали как надо! – добавил Гельмут с удовлетворением.
Он выпустил Джуди из машины, она выскочила и тут же приступила к своим важным исследованиям.
Гельмут ступал своими грузными шагами, направляясь к дому, и перебирал ключи на связке. Большая деревянная дверь была заперта на засов, на котором висел заржавелый навесной замок.
– Посмотрим, – пробормотал Гельмут, выудив наконец нужный ключ. Он вставил его в замок, повернул и – ничего не произошло. Он поворачивал ключ снова и снова, пытаясь открыть замок, перепроверил еще раз, тот ли это ключ, попробовал еще раз и отошел назад.
– Попробуйте вы! – предложил он мне.
Я подошла к двери и тоже попытала счастья, но без успеха.
– Ладно, ничего не выйдет, как я и предполагал.
Тяжело ступая, он пошел назад к трейлеру, порылся там в фургоне и вернулся с ящиком инструментов в руках. Когда он поставил его на землю, я заметила, что он опять задыхается. Он покашлял в свой платок, нагнулся и открыл ящик с инструментами.
– Вот, – он протянул мне молоток и маленький лом-гвоздодер.
– А что мне с этим делать?
– В носу ковырять, – пробурчал он, покачал головой и добавил: – замок взламывать, что!..
– Вы же не думаете, что я смогу сорвать замок?
– Он насквозь проржавел, вы сделаете это в два счета.
– Но…
– Я сам не смогу, что, непонятно? Мне на колени, может, перед вами встать и умолять?
Лицо у него опять покраснело, дыхание стало шумным и сбивчивым. Просить о помощи – было его ахиллесовой пятой, его слабым местом, о котором он не любил вспоминать и о котором я ему невзначай напомнила. Я выхватила инструмент у него из рук, приставила ломик к замку по указаниям Гельмута и ударила по нему молотком.
Промахнулась. Промахнулась снова. Так я семь раз била мимо, потому что в последний момент у меня дергалась рука с ломиком, от страха, что я поранюсь.
