– Да-а. Я бы на вашем месте его продала. Там сейчас, наверное, тенёт полно.
– Да, и полно призраков.
Он, не отрываясь, всматривался куда-то в ночь, пока кашель опять не начал душить его.
– Ваш кашель становится все хуже, и, честно говоря, выглядите вы немного… утомленным.
– Все нормально.
Типично по Гельмуту.
– А что у вас, кстати, все время гудит в трейлере по ночам? – спросила я.
– Что? А-а, это, наверное, трансформатор или холодильник.
– А-а, понятно, – сказала я, и подумала: «Все с тобой ясно, Гельмут».
Когда Гельмут попрощался перед сном, я еще постояла в темноте. Лутц спала в своей корзине около меня. Свет в трейлере еще горел, и вдруг я услышала звуки, как будто из пулемета кто-то строчит. Стук клавиатуры? Пишущей машинки? Почему шторки в трейлере всегда были закрыты? Я непременно должна была узнать, что там внутри происходит.
– Э-эй! Э-э-э-эй!
Я приоткрыла глаза, жмурясь от солнечного света, хлынувшего в мою палатку.
– Что? Что такое?..
– Я подумал, а разбужу-ка я вас. Ведь не голая же вы спите, в такой-то холод, хе-хе.
Гельмут просунул голову в палатку, вдруг рядом с ним появилась Джуди и неуклюже протиснулась внутрь. Я рукой на ощупь поводила вокруг себя, нашарила теплые перья Лутц и быстро придвинула ее к себе, на что она тихим кудахтаньем выразила свой протест.
– Я уже не сплю. Который час?
– Пять тридцать, – просиял улыбкой Гельмут мне в ответ.
– Сколько?!
– Да. Хочу еще кое-что сделать. Мысль одна есть…
– Уберите Джуди. Я сейчас выйду.
– Хорошо.
Входной полог палатки вновь опустился, тихонько колыхаясь на ветру.
Во сне я видела тебя и, кажется, еще не совсем вернулась назад из этого (нашего) мира. Во сне мы сидели верхом на гигантской стрекозе, на такой, каких можно увидеть в музеях на рисунках: с размахом крыльев в целый метр. Стрекоза в моем сне была еще больше. Он была похожа на летучий переливчатый автобус.
Мы крепко держались друг за друга, и закат солнца переходил в ночь, звезды сияли на небе, а мы летели через город, который, казалось, состоял сплошь из огней. Франкфурт? Этого я не знала. Ветер дул мне в лицо, я закрыла глаза и чувствовала себя свободной. Ты ликовал и кричал от радости в небо. Тебе хотелось обнять все звезды, ты кричал, что ты самый великий открыватель мира. Ты размахивал руками, мотал головой, смеялся. Но вдруг все рухнуло. Огни разом погасли, город под нами лежал в темноте, дома освещал лишь холодный свет луны и звезд. Улиц не было видно, но почему-то я знала, что никого уже нет. И вдруг ты сказал:
