Я включила в коридоре свет, подошла к Джуди, взялась за ручку двери – и замерла. В неуверенности тихо постучала – ничего. Я постучала еще – на этот раз громче.
– Гельмут? – позвала я.
В голосе уже слышались слезы, меня охватила мелкая дрожь.
Я присела, уткнулась лицом в густой загривок Джуди и вдохнула запах ее шерсти. Меня это как-то успокаивало, но тут Джуди заскулила, продолжая скрестись в дверь.
– Я не хочу туда входить, – шепнула я ей в ухо. Джуди царапала дверь, уворачиваясь от меня.
Я поднялась, вытерла глаза и сделала глубокий вдох. Положила руку на ручку двери и нажала ее.
В комнате было темно и тихо. Слабый луч света из коридора падал на письменный стол, на котором стояла пишущая машинка. Я знала, что справа от меня кровать, но не решалась взглянуть туда. Странно пахло. Поэтому, глядя в потолок, я сначала пошла к окну, чтобы открыть обе створки и распахнуть ставни. Холодный горный воздух потоком устремился внутрь комнаты. Какое-то время я просто стояла с закрытыми глазами, подставив лицо свежему ветру.
Джуди залаяла. Я знала, что должна повернуться. Я должна туда посмотреть. С закрытыми глазами я вела обратный отсчет: четыре, три, два… Повернувшись к кровати, я открыла глаза.
На кровати, откинувшись спиной к стене, сидел Гельмут: взгляд устремлен к окну, волосы растрепаны, цвет лица с каким-то неестественным серо-желтым оттенком. Это я заметила, несмотря на сумерки и слабый свет из коридора. В левой руке он сжимал большой шприц: в него поместилась бы семикратная доза морфина. «Откуда у него большой шприц?» – первое, что мелькнуло у меня в голове. И только потом до меня стало доходить, что означает то, что я здесь вижу.
Я бесшумно опустилась на стул у письменного стола и присмотрелась к его лицу. Рот был приоткрыт, глаза закрыты – были бы они открыты, я, наверное, с ума бы сошла. Только сейчас я заметила, что рядом на кровати лежал сачок, урну Хельги он зафиксировал у себя между колен. Гельмут просто ушел, его больше не было. Он оставил меня одну здесь, в этом доме с призраками и со своей не совсем нормальной собакой. И со своим трупом. До этого мне никогда не приходилось видеть мертвецов. Мне было страшно.
Я отвернулась и разревелась, громко всхлипывая и бормоча про себя: «Черт, черт…» и «Вы, вы – идиот ненормальный». Как он мог, почему он ничего мне не сказал? Джуди вскочила на кровать, легла возле Гельмута, прижавшись к нему, и тихо прерывисто заскулила. Это было последней каплей, окончательно лишившей меня стойкости, и я разрыдалась – громко и безудержно – натянув себе на лицо футболку, в которой спала. Без сил я уронила голову на стол и не двигалась, пока не утихли судорожные всхлипывания.
