— Жаль, что не удалось его уговорить, — сказал Юрис, обращаясь скорее к себе, чем к Ольге.
— И пытаться не стоит. Разве не помнишь, как его когда-то хотели сделать церковным старостой. Сам пастор звал и упрашивал. А он: нет да нет. Только смеется: в церковные старосты, мол, не гожусь. У них у всех затылки лысые, а у меня волосы, как густой лес.
— В церковные старосты он мог не идти, но где же теперь взять людей? Скажи хоть ты, ты здесь все время жила: как кто себя вел? — Он пристально и вопросительно посмотрел на. Ольгу.
— Откуда мне знать? — смутилась Ольга. — Хороших людей было много. Но все они такие же, как Пакалн… — она замолчала.
— Но, Юрис, — через минуту неуверенно продолжала она, — ты все же никуда не ходи. Хлеба у нас, правда, немного, но он уже поспел.
— Нет, я хочу сегодня пройтись по волости, посмотреть, не найду ли кого, — ответил Юрис, не поняв жены.
— Это верно, сегодня следовало бы осмотреться кругом, но я считаю, что тебе ни за какие должности браться не надо. Чего ради ты будешь с людьми грызться, какая от этого польза? Может, теперь нам опять земли прирежут. А если и нет, то будем обрабатывать наш клочок, хлеба хватит, кто знает, что нас ждет впереди, разве нынче что-нибудь можно предвидеть. Тем, кто ни в чем не замешан, как вот Пакалн, — им все равно, какая власть. Хлеб всем нужен. Бог даст, вернутся Карлен с Мирдзой, будем жить в своем гнездышке, как в теплой шапке. Право, Юрис, не берись ни за что, не даст нам это легкой жизни.
Пока жена говорила, Юрис смотрел на нее, не понимая, прежняя ли это, полная сил Ольга, о которой он недавно вспоминал, или же другая — старая, чужая женщина. Когда он заговорил, его голос звучал спокойно и холодно, как слабый удар косы о камень.
— Ольга, — сказал он, — я был в двух тысячах километров отсюда и всегда видел тебя так близко, что казалось, стоит только руку протянуть, и мы будем вместе. Но сейчас я тебя не вижу. Каждое твое слово — это кирпич, положенный в стену, вырастающую между нами. Разве стоило воевать ради того, чтобы каждый мог залезть в свое гнездышко, как ты говоришь, а обо всем другом сказать: не мой конь, не мой воз. И, чтобы ты больше не пыталась меня уговаривать, скажу тебе то, что забыл сказать вчера, хотя это самое важное, что тебе следует знать обо мне. Я член партии.
— Какой партии? — наивно спросила Ольга.
— Есть только одна партия, членом которой я могу быть. Это — коммунистическая партия.
— Коммунистическая? Значит, ты коммунист? — не могла скрыть смятения Ольга.
