Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского | страница 75
А.Н. Муравьев
Высокий, белокурый красавец в ранней молодости блистал в высшем свете, был более известен, чем его братья Николай и Михаил. Но вдруг произошел поворот в его судьбе, непостижимый для большинства светских знакомых. Андрей Николаевич в двадцать три года бросает службу и 1829 году отправляется в паломничество в Иерусалим. Сердце его открылось Богу. Чувства так переполняли Муравьева, что он не мог удержать их в себе. Так появилась на свет его первая книга о путешествии в Святую Землю. В то время крайне необычным было обращение светского литератора к чисто духовной теме. Московские знакомые автора посоветовали ему прежде отправления книги в духовную цензуру показать ее митрополиту Филарету – они познакомились, сблизились, подружились.
Впрочем, то была странная дружба, в которой один выступал крайне требовательной стороной, настаивая на своих мнениях и взглядах и понуждая другого принимать их. А другой лишь предлагал свои оценки, высказывал свое отношение… Первым был Муравьев, вторым – митрополит Филарет.
Но благодаря этой дружбе Андрей Николаевич, обладавший немалым литературным даром и неустанно пополнявший свои знания о Церкви, превратился в плодовитого и интересного христианского писателя. В свет выходили одна за другой его книги: «Путешествие по святым местам русским», «История Российской Церкви», «Первые четыре века христианства», «Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских» в 12-ти томах, «Русская Фиваида на севере» и многие другие. Святитель терпел трудный и властный характер Муравьева, питая к нему самые добрые чувства и с очевидностью желая поддержать и укрепить на верном церковном пути талантливого литератора, который своими книгами помогал тысячам русских людей стряхнуть духовную вялость и лень, обратиться к истинным духовным ценностям.
То же благословение Московского архипастыря на труды духовные получил и Иван Васильевич Киреевский, принявшийся за издание в русском переводе трудов святых отцов, на что никак не решались синодалы. Со стороны Московского митрополита то была не дерзость, не вызов своим собратьям, придавленным тяжелым гнетом обер-прокуратуры. Он был убежден в своем праве и обязанности вершить дела, полезные для Церкви. Вот эта внутренняя свобода, ограниченная лишь верностью Богу и Церкви Его, и позволяла святителю Филарету действовать. Рамки Священного Писания и Предания вовсе не казались ему тесными, как не были они тесны и для великих отцов Церкви – святителей Василия Великого и Григория Богослова. И, подобно этим великим мужам, святитель стремился отражать угрозы Церкви и вере, которые в XIX веке усилились.
