В настоящей главе были рассмотрены некоторые психологические мотивы материнского насилия и закономерности передачи моделей нарушенной привязанности между поколениями. Модели привязанности четко освещают эти процессы и дополняют психодинамические концепции, которые обеспечивают главный вклад в понимание той роли, которую жестокое обращение с детьми выполняет в жизни родителя, склонного к насилию. К ним относятся проекция на своих детей невыносимых чувств собственной никчемности и попытки уничтожить эти переживания посредством нападения на детей. Цикличный характер жестокого насилия в отношении детей также свидетельствует о силе выученного поведения и о том, как трудно отступить от принятой однажды поведенческой модели насилия и агрессии. Сложное взаимодействие между все более уязвимым и отчаявшимся ребенком, являющимся объектом идентификаций, связанное с жаждой убийства, и его жестокой матерью, находящейся в своей глубокой и полной ненависти идентификации с ним, может приобретать компульсивный и вызывающий зависимость характер.
Во всех случаях, обсуждавшихся в данной главе, насилие происходило втайне, в домашней обстановке, но в конечном итоге оказывалось раскрыто. В случаях с Викторией Климби и сыном Мелиссы Итаном травмы детей были зафиксированы в больнице. В случае Мэриан, если ее дочь получала повреждения, то всегда удерживалась дома и вся семья принимала участие в сокрытии насилия, которому мать подвергала девочку. Насилие Мелиссы не представляло собой, как могло бы показаться, садизма, а было по своей сути невыносимым импульсом, вызванным ее собственной депрессией и изолированностью, — она привлекала внимание к травмам своего ребенка, чтобы сообщить о своих собственных замалчиваемых чувствах отчаяния и ярости.
В настоящее время Министерство здравоохранения Великобритании проводит крупные исследования эффективности различных процедур вмешательств, касающихся физического насилия в адрес детей, и результаты этих исследований предполагается использовать для того, чтобы выстроить четкую систему практики доказательной терапии, которая будет включать в себя психотерапию и когнитивно-поведенческие подходы, с тем чтобы помочь родителям устранить трудности в управлении чувствами гнева и разочарования, а не выражать их посредством физического насилия. Являясь членом консультативного совета этого исследования, я могу подчеркнуть необходимость определения подходов к терапии матерей, чьи собственные просьбы о помощи и поддержке могут находить свое выражение в виде физического насилия над детьми. Для некоторых женщин индивидуальная психотерапия, направленная на проработку их собственного опыта травматизации или пренебрежения, может сыграть ключевую роль в том, чтобы позволить им безопасно воспитывать своих детей.
