Тем временем 22 терабайта видео, снятого «Белыми касками», до сих пор хранятся в надежных местах по всей Европе. К ним можно добавить еще 60 терабайт видео, твитов и публикаций в фейсбуке, сделанных Сирийским архивом: 80 000 документов и свыше 3 000 заявлений свидетелей. Все эти материалы были собраны Комиссией по международному правосудию и ответственности, которой удалось установить причастность к преступлениям сирийских чиновников высшего уровня (39).
На данный момент это один из самых больших архивов, связанных с пытками, массовыми убийствами и военными преступлениями. И эти материалы ждут часа, когда факты вновь обретут смысл.
«Извините, а вы англичанин?»
«Кем ты себя ощущаешь — англичанином или русским?»
Эти вопросы преследовали меня все детство. Их постоянно задавали родители моих школьных друзей по дороге из Лондона в загородные дома, вечно наполненные троюродными братьями и сестрами, бесконечными дядями и двоюродными тетями. Эта укорененность была так не похожа на кочевую жизнь нашей семьи. Во время долгих поездок на задних сиденьях чужих машин я часто ошеломленно смотрел на границы между полями. Изгороди делили землю причудливым, но каким-то очевидно логичным образом; даже поля, казалось, были вовлечены в некий мудреный секретный разговор, вмешиваться в который было бы неучтиво. Англичане настолько точно делятся по социальным классам, акценту, школам, почтовым индексам, графствам, партиям и любви к спортивным командам, что для иммигранта вроде меня было крайне сложно найти среди них свое место.
Одно из первых правил, которое я усвоил как ребенок иммигрантов, заключалось в том, что мне не следовало во что бы то ни стало рваться в англичане. Возможно, в Штатах все по-другому, но пытаться наскоро заделаться англичанином — это было бы так… не по-английски.
«Вы так хорошо говорите на нашем языке, я бы никогда не подумал, что вы русский», — часто говорили мне, и я тут же чувствовал, будто пытался кого-то обмануть своим английским (может быть, думал я, мне нужно имитировать русский акцент?).
Проблема усугублялась тем, что я не мог просто ответить «я русский». Для начала, я родился в Украине, но в русскоговорящей семье. И кем это делало меня — советским? Россия, Украина, весь СССР были всего лишь огромными пятнами на карте, забрызганной кофе и вином, висевшей у нас на кухне, — я никогда там не был и представлял себе эти места только по описаниям в книгах. Может быть, мне стоило считать своей родиной именно книги?
