- Именно я подтолкнул тебя в ее руки, - продолжал Герцог, - Своей холодностью. Своим небрежением. А когда пришла пора пожинать плоды своих ошибок… Я испугался. Испугался и совершил последнюю ошибку, которая едва не стала фатальной. Я попытался разрубить узел… Который нельзя было разрубать. Хорошо, что у меня ничего не получилось.
И тогда он сделал то, что меньше всего вязалось с его обычным образом. Хладнокровный Герцог Идаволльский раскрыл свои объятия.
- Прости меня, сын. Прости меня за все.
Амброус пораженно уставился на него. Видно было, что такого не ожидал даже он. Впрочем, нашелся маркиз быстро.
- И ты прости меня… отец.
Шагнув навстречу отцу, маркиз порывисто обнял его. Казалось, он хочет в один момент получить все то душевное тепло, что недополучил на протяжении двадцати с лишним лет…
На пол Убежища просыпались крупицы серебристого порошка. Иоланта опознала в нем иридиевую пыль за мгновение до того, как понять, что это значит.
- …и прощай.
И в этот момент тело Герцога пронзили разряды молний.
Разряды, срывавшиеся с пальцев его сына.
Старик трясся и содрогался, но не мог даже закричать: челюсти свело судорогой. От его одежды пошел едкий дым, отвратительно запахло паленой плотью. Это продолжалось считанные секунды, после чего властитель Идаволла осел на пол. Амброус отпустил его.
- Ты не смог дать мне того, в чем я нуждался, - сообщил он уже мертвому отцу, - А вот Ильмадика смогла.
Лана не обратила внимания на эту фразу. Сработали инстинкты целителя: чародейка бросилась к Герцогу, естественным образом сбрасывая завесу отведения глаз и пытаясь исцелить его раны…
…и именно поэтому не успела заметить, как Амброус раскрыл дверь Убежища.
- Стража! На помощь! Проклятая ведьма убила моего отца!
В темницах Идаволла очень сложно было отслеживать время. Тут не было света солнца. Лишь пара факелов разгоняли подземный мрак, выхватывая шлифованные каменные стены, каморку три на четыре, отполированную железную решетку и вполне приемлемый топчан, на котором и возлежала чародейка.
К чести идаволльцев, эта темница была куда… гуманнее той, в которой ей довелось побывать в крепости Халифата. К двойной их чести, охранники не трогали её, не домогались и даже при задержании били, как она теперь понимала, сравнительно мало (тогда ей и этого хватало с головой). Неизвестно, впрочем, чего тут было больше: порядочности или страха.
Потому что страх перед собой Иоланта ловила постоянно. По поведению охранников можно было предположить, что у них в темнице заключено какое-то чудовище, а не хрупкая девушка.
