Такое его состояние и называется Пришвиным «больным смыслом». В силу своей обезличенности такой смысл неоправданно враждебен здравому смыслу, который в основе своей, напротив, создавался творчески продуктивными личностями, имена которых успели забыться. Главное в рассуждении о здравом смысле, проводимом Пришвиным, – это противопоставление личного органического творчества его механической имитации, которая адресуется «всем». Судить здравый смысл может только тот, кто наделен личной духовной творческой силой и способен обогащать культуру. Таковы, например, библейские пророки. Таковы и великие ученые, первопроходцы, создатели влиятельных учений и т. п. Таким по рангу у Пришвина тех лет выступает и первый русский император.
Итак, здравый смысл, по Пришвину, определяется через отрицание характеристик, установленных для смысла больного. Больной смысл – смысл бессердечной мысли. Здравый же смысл мыслит, проводя зарождающуюся мысль через сердце, его «фильтры» и «магниты». И в таком развороте пришвинских рассуждений мы видим, насколько они близки философии здравого смысла Томаса Рида, хотя в ряде формулировок русский писатель опирается совсем не на Рида, а на Джемса. Можно сказать, что ридовская мысль резонирует с его мыслью через посредничество прагматистской философии Джемса.
Изложив концепцию здравого смысла, обнаруженную в дневниках Пришвина, поставим такой напрашивающийся вопрос: какова ее связь с историей философии, какие мыслители повлияли на нее? Беглый ответ мы уже дали, сказав о Джемсе. Теперь развернем его, но так, чтобы он не был слишком долгим и не уводил нас от темы. Итак, зимой 1920 г. Пришвин интенсивно изучал работы Джемса, а вскоре стал читать и Бергсона. Что же именно? По характеру приводимых им цитат и по содержанию его высказываний можно установить, что он читал книгу Джемса «Прагматизм», в русском переводе П.С. Юшкевича опубликованную в 1910 г. Его первое упоминание Джемса отсылает к представлению американского философа о «потоке сознания». Нетрудно найти эти места в указанной книге[101]. Несколько позже Пришвин ставит себе целью прочитать его «Психологию» (точнее, «Принципы психологии»). Но главный источник пришвинской концепции здравого смысла, определивший ее вплоть до формулировок, находится в пятой лекции джемсовского «Прагматизма» («Прагматизм и здравый смысл»).
Возвратимся теперь непосредственно к Томасу Риду в его сопоставлении с русским писателем. Отличие шотландского мыслителя XVIII в. от американского философа конца XIX столетия во многом обусловлено внешними факторами: прогрессом научного познания, различием в культурном контексте (католик и протестант) и т. п. Но направление философского поиска Джемса по сути своей совпадает с устремлением Рида соединить религиозную мысль с новой наукой, опирающейся на эмпирический фундамент. Джемс убежден, что «прагматизм успешно сумеет объединить в одно гармоническое целое эмпирический склад ума с религиозными потребностями человека»
