— Потому что я так хочу. Потому что я у меня есть шанс и потому что единственное, что я умею, это убивать.
— Ты хочешь… А чего хочу я? И что такое хотеть?
— Это когда ты испытываешь желание совершить что-то.
— Я хочу узнать, буду ли я нужна тебе после того, как доктор Акаги выздоровеет?
— Почему ты вообще подумала, что я перестану любить тебя из-за Рицуко?
Молчание было мне ответом. Это был самый длинный диалог за всё время нашего общения. С кряхтением встав, я дотащил своё тело до кресла и принялся обдумывать дальнейшие действия. Гендо сошёл с ума. Если его не осадить, не показать ему, что он не всемогущий и не бог, то творящиеся безумства продолжатся. И тогда уже ничего нельзя будет изменить. Люди имеют свойство ломаться, если их слишком прессовать. А со сломанным человеком можно творить любые, даже самые ужасные вещи: Аянами тому яркий пример. По всем моим прикидкам мне нужно действовать: повалять Гендо по полу, показать, что он сам не в безопасности и рассказать, что можно делать, а чего делать нельзя. Иначе он убьет Акаги, сломает Фуюцуки, а потом придет и мой черед. Боль отступает, но усталость берёт своё: мне нужно отдохнуть, завтра трудный день. Открыв глаза, я залюбовался: Рей лежала на диване, заливаемая лунным светом. Изгибы обнажённого тела отливали серебром на тёмно-зелёном бархате обивки, а сосредоточенный взгляд изучал какую-то книгу. То, что обычному человеку света хватало бы лишь на то, чтобы не спотыкаться о мебель, её не смущало абсолютно. Она должна знать:
— Аянами, завтра я иду к Гендо: мне нужно с ним о многом поговорить. Миром это не кончится, а потому будь осторожна.
— Я иду с тобой. Я буду защищать тебя.
— Не надо: я сам справлюсь, а от тебя там будет мало толку, да и ты не любишь кровь. Пойми, мне некогда будет обращать внимание на то, кого я убиваю. Не хочу осознавать, что стал причиной твоей боли.
— Та, что во мне, знает что делать, если ты не вернешься.
— Ты хочешь сказать, что уничтожишь этот мир, если я умру? — стоп, она что, в полной мере осознает свою природу?.. Теперь понятна её отрешённость…
— Я не хочу снова чувствовать ту боль, что была во мне до тебя.
— Не надо, даже если я уйду, прошлое будет в тебе. Неужели ты готова потерять всякую память обо мне только-ммм-м… — договорить не успеваю: мои губы накрывает тонкими и жаждущими губами. Пьянящий поцелуй резко прекращается вопросом, заданным сбивающимся голосом: «Ты хочешь стать со мной одним целым? Слиться и телом и душой?». Вместо ответа продолжаю поцелуй, снимая с себя испачканную кровью рубашку и отшвыривая прочь. Штаны и трусы отправляются следом, а два сплетенных тела падают на диван, ещё влажный от воды, смешанной с кровью. Наши чувства, наши желания, наши мысли и тела сплелись — сложно понять, где чьи. Пелена страсти захлестывает с головой, отнимая волю и даря наслаждение. Нежная кожа под пальцами, сотни лёгких касаний и вырвавшаяся из-под контроля её сила, ураганом пронёсшаяся по комнате, сметая бумаги со столов и звеня химической посудой в шкафах. Даже обычный секс устанавливал очень прочную эмоциональную связь между людьми, что же произошло в гостиной между нами в эту ночь, понять я не смог. Возможно, не совсем человеческая природа Рей как-то повлияла на нас. Возможно, она что-то сделала специально. Гадать я не буду, а Аянами не скажет: сама ничего не помнит.
