Очнулся я уже возле искорёженного горящего поезда. На той стороне железной дороги рвались снаряды, а первые несколько вагонов выглядели так, будто врезались в бетонную стену. Надо всем этим безумием вились какие-то военные самолеты, посылающие пачки ракет куда-то за разбитый поезд. Обожжённые израненные люди, которым посчастливилось выбраться из этого ада, десятками лежали на насыпи, а их крики и плач был едва слышен за непрекращающейся канонадой. Некоторые стонали от боли, некоторые отчаянно бегали среди выживших, стараясь найти родных и близких, двое людей в военной форме оказывали помощь, но их усилия просто тонули в людском море.
За измятыми перевёрнутыми вагонами не было видно, что же там происходит и я, сказать честно, не очень хотел этого узнавать. Те двое военных собрали народ, организовали носилки для раненых и повели людей в сторону города, который виднелся в нескольких километрах отсюда, а я просто остался сидеть на земле, не зная, что делать дальше: Мисато обещала меня встретить, а в паре километров отсюда по дороге в мою сторону ехал какой-то автомобиль, и я был почти уверен, что это за мной. Вдруг грохот взрывов и стоны перекрыли два гулких удара, от которых задрожала земля, и над моей головой пронеслась какая-то сигарообразная конструкция, в нескольких десятках метров над землей выбросившая из своего нутра парашюты и плавно опустившаяся с их помощью метрах в десяти от моих ног.
Судя по надписям на её обгоревшем боку, это был какой-то аналог спасательной капсулы. Учитывая происходящее на той стороне, там наверняка находился кто-то живой, и он скорее всего был в беде. Подбежав поближе, я буквально всем телом ощутил идущий от бока предмета жар. Из трещин на нём медленно сочилась какая-то оранжевая жидкость, вскипающая от контакта с раскалённым металлом. Основной выход, видимо, был заблокирован, или тем, кто был внутри, просто не хватало сил его открыть, так что я сорвал рубашку, держащуюся на единственной уцелевшей пуговице и, обмотав ладони, попытался открыть люк. Кремальера медленно подалась тогда, когда жар стал нестерпимым, из открывшегося прохода хлынул поток пахнущей кровью жидкости, и люк выпал наружу, чуть не придавив мне ноги.
Отплевавшись от мерзкой горячей жижи, я встал и аккуратно заглянул в открывшийся проём. Внутренности капсулы были залиты мертвенным красным светом от маленькой аварийной лампочки, а на ложементе лежала без сознания синеволосая девушка из моего сна, одетая в полупрозрачный комбинезон, плотно облегающий её тело. Я чуть не кончил себе в трусы от зрелища обнажённого тела, но заметил, как из её рта медленно стекает капелька крови, пачкая белоснежную кожу. Остолбенев, я смотрел на эту картину, как вдруг тело внутри капсулы выгнулось, выхаркивая из лёгких ту непонятную жидкость, Опав на ложемент после нескольких продолжительных спазмов, она открыла глаза и едва слышно прошептала: «Икари, я проиграла». Едва она договорила, как снова потеряла сознание, а я так и стоял, тупо смотря на эту картину, оглушённый свалившимся на меня осознанием происходящего.
