После моего очередного крика в пустоту произошло то, чего я точно не ожидал: в солнечном сплетении будто взорвалась бомба, окатывая тело огнём. Мир почти замер, потеряв все краски, а потом я оказался в роли главного героя фильма ужасов: голова сама ушла с линии огня, полупрозрачный клинок, сотканный из голубого марева, без всякого сопротивления отрубил кисть с оружием. Вторая рука раскрытой ладонью ударила в свежую рану, по телу пронесся ещё один обжигающий импульс, отбросив девушку назад. За ней открылась не менее шокирующая картина, до этого скрытая её корпусом: полуобнажённая синеволосая девочка, знакомая мне по утреннему сну, пыталась встать, неуклюже опираясь на сломанную руку, а её охранники неестественно медленно тянулись к оружию. А потом начали происходить совершенно необъяснимые вещи: если в то, что можно отрезать человеку руку силой воли я ещё худо-бедно мог поверить в свете последних событий, то дальнейшее окончательно меня добило. Лицо правого охранника приблизилось рывком, и я утонул во тьме его зрачков. В ней набатом звенел приказ «Умри!», которому было просто невозможно противиться. В следующее мгновенье пустота взорвалась тысячами сполохов, слившихся в безумный водоворот, всё убыстряющий свой бег, и я пришел в себя в ангаре, а охранник, неестественно выгнувшись, медленно падал на пол, выронив из скрученных пальцев пистолет. Второй солдат вместо того, чтобы направить оружие в мою сторону, почему-то поворачивал ствол в сторону девушки. А потом всё повторилось снова: темнота, блики и падающее тело. Но он успел выстрелить: я почти увидел росчерк пули, пробившей девушку навылет. Взревели сирены, ангар затрясся, как в лихорадке, и я лишь краем глаза успел заметить, как падает с каталки худощавое тело в окровавленных бинтах, а потом сознание погасло.
В следующую секунду я уже осознал себя в поезде, оглушённый ревом сирен и грохотом: мне показалось, что я попал в ад. Всё вокруг было затянуто дымом, а на месте прохода был лишь покорёженный голый металл, из-под которого сочилась отвратительная бурая жижа, шипящая на раскалённом полу. Вагон лежал на правом боку, окно было разбито и завалено землёй вперемешку с гравием железнодорожной насыпи, а весь состав периодически вздрагивал от взрывов, доносящихся снаружи. Где-то под смятым металлом истошно кричала проводница. Попытка высвободить ноги успехом не увенчалась: их зажало между полом и сиденьем. Нужно было выбираться как можно быстрее: дым жёг лёгкие, и каждый следующий вдох давался всё сложнее. Удвоив усилия, я задёргался в стальной ловушке, но результат был строго обратным: проклятая гарь забила лёгкие и мучительный кашель чуть не выбил из меня сознание. В следующую секунду мир подёрнулся серой дымкой, сердце пропустило удар от обжигающей волны, окутавшей моё тело. Вместе с этим пришло понимание того, что любые физические усилия бесполезны: металл защемил щиколотки, и если я попытаюсь вырваться, то порву себе сухожилия и не смогу выбраться, а если не попытаюсь — задохнусь в дыму. Единственная надежда на мои новые способности: если у меня получилось прорезать прочную обивку кресла, то нужно попытаться. Дышать стало почти невозможно, я попытался повторить то, что сделал тот парень в моём видении, и очередная волна огня просто выбила мысли из головы.
