— Хватит уж языками трепать! У Роика один глаз, он и недосмотрит, а у каждого из вас по два, должны хорошо видеть. Постыдились бы поминать старую женщину, она каждому из вас в матери годится.
Степана Роика почему-то сильно обидело, что он одноглазый, что не все видит:
— А ты, Ганка, зрячая? Посмотри лучше на себя.
— Что? — передернуло женщину.
Но Роик, должно быть, раздумал ссориться с Ганкой, жил с нею все-таки в согласии, да и за чаркой иногда наведывался — потому безмолвно выскользнул из хаты.
Тут сама Бахурка налетела. В узелке принесла несколько лепешек для младенца. Ну ее сразу на смех и подняли. Мол, не было у бабки своих детей, даже не знает, что они едят в таком возрасте. И едят ли…
— А вы не смейтесь, — отстояла ее Ганка. — Бахурка хоть лепешки принесла, а мы все с пустыми руками по-приходили. Из Бахурки мать была бы не хуже других, а то и лучше.
— Была бы, — охотно согласилась Бахурка, — только обошел меня бог вашими хлопотами.
— Еще не поздно, — подбросил кто-то.
Бабка поняла это по-своему:
— А вы вот младенца мне отдайте, тогда и увидите.
Даже Ганка возмутилась: хоть и славная бабка, хоть и добро хочет сделать, но к чему же болтать пустое?
До полудня в хате Балка побывал весь Збараж. Все смотрели, все качали головами, однако никто толком не мог ничего сказать. Вот если б ходила в их селе какая-нибудь молодица с животом — все бы видели, разве такое спрячешь? А те, кто в положении, и сейчас ходят, а кому пора пришла — родили. Нет, не збаражское это дитё. Да если и подумать хорошенько, разве збаражская понесла бы его в свою кукурузу? Ну, понесла бы, а тут возьми и раскройся все! Нет, збаражская понесла бы как можно дальше от своего села, под чужое, чтоб там думали, что ихнее…
Ну, хорошо, не их это дитё, подброшенное под Збараж. Спасибо Балку, принес к себе домой, не побоялся взять. Уже лежит он не в бурьяне, не в поле, а на топчане, присмотренный, накормленный. Отца-матери у него нет, но ведь должен он как-то жить, ухаживать за ним нужно. Может, все-таки следует искать его мать, ведь не может того быть, чтобы не нашлась.
— А для чего ее искать? — сказала тогда Ганка.
Все уставились на нее оторопело.
— А как же иначе? Мать есть мать…
— Какая же это мать, если отреклась от своего ребенка? Это не мать. Уж лучше отдать чужой женщине, которая захочет взять младенца. Чужая и присмотрит, и все… Пусть когда и накричит, пусть и ударит, зато не выбросит собакам.
— Разве можно не искать? Ведь как же без матери расти, никогда матери не знать…
