На следующий день весь Збараж знал, что Балко нашел ребенка в кукурузе. А он вызвал к себе в сельсовет сельскую повитуху — дородную, белую лицом и руками Фросину Бурую. Повитуха была медлительна, говорила неторопливо, будто каждое слово доставала откуда-то из глубин своего ума.
— Не знаю, — сказала она, пристально глядя на председателя. — У нас, конечно, всякое случается, но чтоб такое…
Повитуха была хоть и стара, но хорошо сохранилась. Чужие муки, чужая боль и чужая кровь не испортили ее характера. «А через ее руки, — с любопытством поглядывая на женщину, думал Балко, — прошло не одно поколение збаражан. Она их первыми видела, она их принимала…»
— Не может быть, чтоб вы не знали! — аж кулаком по столу бухнул. — Вы все знаете! От вашего глаза разве укроется? Я вот по своей работе ничего не упущу!
— Да оно так-то, у кого уж какая работа. У меня тоже такая, что не погуляешь… А не из Новой ли Гребли?
— Сходите ко мне домой, посмотрите, — может, узнаете?
— Кого узнаю?
— Ну, похоже ведь дитя на отца или мать? Вот и узнаете!
Повитуха ласково улыбнулась.
— Если ты такой умный, так попробуй сам узнать. А я, наверно, не смогу.
Балко побарабанил пальцами по столу. В самом деле, попробуй угадать! Разве не часто случается, что отец и мать чернявые, а малыш у них рыжий родится: ни в мать, ни в отца, а в прохожего молодца.
— А вы подумайте! — твердо наказал повитухе, когда та собралась уходить.
— Подумаю… — пожала плечами.
А по Збаражу прокатился слух: сказал Балко, чтоб присматривались к младенцу, может, удастся отца-мать угадать. В хату к председателю сельсовета потянулся народ. Найденный малыш, накормленный одной из сельских рожениц, чувствовал себя неплохо. Лежал на топчане, застланном ряднами, не пугался, когда наклонялись над ним любопытные, и дружелюбно поблескивал выпуклыми глазенками.
Ганка Волох сказала, что, если мать не найдется, пусть младенца отдадут ей — она присмотрела бы и за четырьмя.
— Молока ведь у тебя нет, — возразили ей. — Его отдать бы кормящей матери…
Сколько людей приходило смотреть на найденыша и, поглядев, домой возвращались, а Ганка все не уходила. Стояла в какой-то оторопи и никак не могла понять, как можно бросить своего ребенка.
Колхозный сторож Степан Роик наведался со своим неразлучным дробовиком. Дал ребенку коснуться оружия и произнес:
— Уж не похож ли он на Бахурку?
Збаражанам только кинь такое — им сразу и покажется, что похож. Мол, и подбородки одинаковые, и щеки, и лоб. Но Ганка прикрикнула на всех:
