Балко ничего понять не мог. Дало государство лес, помогло, чем могло, — следует благодарить. А недовольны чем? Помочь каждому, кто пострадал, пока сил не хватает. Вот заживим немного тяжелые раны, тогда уже всем, непременно…
Толпа гудела.
Балко стоял-стоял, смотрел-смотрел, а потом гнев его обуял, да так, что кинул шапку на землю и ногой топнул. Подействовало — толпа угомонилась, удивленная, что у всегда спокойного Балка терпенье лопнуло, и теперь с любопытством смотрела на председателя.
— Говори ты! — сказал тот, ткнув пальцем в Ганку. — Ты больше всех кричишь, наверно, у тебя и болит сильнее всех…
— А что говорить…
Только Ганка начала, как люди с Кривого края зашумели, задвигались — и потонули Ганкины слова в этом шуме. Тогда Балко плюнул в сердцах и ушел, хлопнув дверьми, в хату, а чтоб никто не лез, заперся. Заглядывали в окна: лежал председатель сельсовета на топчане, лицом к стене, а у его ног сидел рябой кот и спокойно умывался. Стучали в окно, но Балко так и не повернулся. Начал народ потихоньку расходиться, остались самые ретивые, а среди них — Ганка.
Наконец впустил в хату людей Балко, сказал, чтоб сели. Уселись все вдоль стен на лавках. Перебивая друг друга, объяснили, для чего они тут собрались.
— Вот оно что, — молвил Балко. — А я думал — уж не комар ли на мухе женился, что вы так расшумелись!
Не улыбнулись на его шутку — слишком важное дело привело их сюда.
— А ты вот что, Ганка, — обратился к молодице. — Словно бы и не на Кривом краю живешь, а на Домашином болоте…
— На Хацапетовке я, — угрюмо ответила Ганка.
— А ведешь себя так, будто тебя больше всех заедает.
— Потому что заедает, — так же угрюмо ответила.
— Аж почернела…
— Тут почернеешь…
— Уж больно ты правду любишь?
— А что ж еще любить, как не правду? Лучше скажите, что будете делать?
— Готова, вижу, ломать все, чтобы на Домашино болото перенести? А вот если бы ты жила на Кривом и вот так бы принялись разносить твою хату, еще и недостроенную? Хорошо бы тебе было?
— Страх как хорошо! — буркнула Ганка.
— То-то и оно, — согласился Балко.
— Но ведь несправедливо, — передернуло молодицу. — Что ж это получается?
— Подумать нужно, — только и сказал Балко.
— А на Кривом краю… строить или нет?
— Строить, — твердо сказал председатель.
В следующие дни на Кривом совсем мало людей собиралось — большей частью соседи, родственники. Остальные почему-то не приходили, их и звать перестали. Теперь на толоке работали вроде бы и не спустя рукава, но и не кипело все вокруг, появилась какая-то неуверенность, лень какая-то непонятная. Будто и хаты новые возводят, будто и празднично должно быть, а праздничное настроение исчезло, словно его и не было.
