Ждал я тогда весну, чтобы уйти в Шуйские поля по талой воде под крылья перелетных стай, и верилось мне, что будет здесь все так же, как за Окой…
На старых лесных полях еще лежал снег, а Шуйские поля уже открылись, уже дышали ожившей землей, были теплы и духовиты от весеннего солнца. Еще по всем старым приметам не пора прилетать уткам, еще нет на озере и полоски разводья, а утки, нарушая приметы, уже прилетели. Где они? Кто их видел? По старинке считая, что приходит утка лишь с озерной водой, и усомнишься, не поверишь. Но пойди в поля — и тут же среди прошлогодней стерни утки, много-много уток…
А гусь? Не он ли своими дружными и частыми стаями обещал раньше большую воду по весне… Но большой воды еще нет, а гусь прибыл. «Лететь ему еще далеко на Север, там еще долго не будет воды, но на полях прошлый год сеяли под лесом горох с овсом — и гусь теперь там… А журавль? Еще закрыты лесные журавлиные болота, но, если хочешь посмотреть на журавля, иди в Шуйские поля. Живет там птица по весне, живет долго, отсиживается в холода, выйдя обратно из леса, с озер, и ждет, когда настоящее тепло двинется с полей в лес, на воду.
Здесь можно подолгу стоять и все время видеть, как стая за стаей утки, гуси, чибисы, чайки, кулики ходят и ходят в голубом от весны и ярком от севера весеннем небе. Ходят эшелонами, этажами. А рядом гудят тракторы, работают люди — много людей, много техники. Впереди трактора большая стая турухтанов, они пестрые, нарядные, топорщат воротники и токуют, еще не добравшись до будущих гнезд. Вот трактор совсем близко, стая нехотя передвигается в сторону, уступает дорогу и продолжает справлять свой весенний праздник.
Правда, чибисы, переселившиеся с cиротских луговинок на большие поля, не изменили своих привычек и каждого, кто появляется на полях, встречают все тем же пронзительным криком-визгом: «Чьи-вы, чьи-вы?»… И хочется тебе с весенним озорством крикнуть в ответ птичьей тревоге-радости: «А вы-то чьи?.. Наверное, наши!»
Так и помнились мне эти поля по осени, по зиме, по весне, помнились и помогали верить, что и здесь, в большом шумном поселке, найду я то, что искал всегда, найду разумную тишину и добрый мир северной природы. Тронули меня эти сотворенные людьми поля тем доверием, с которым приняли их птицы и звери. Не века, как прежде, и даже не полвека, а всего несколько лет прошло с тех пор, как двинули с места болотное кочкарье и родили землю, а вот — на тебе: новое качество, новая замкнутая система, о создании которой человек, наверное, особенно и не задумывался. Но так уж устроен он, этот человек, когда создает, создает вроде бы и для себя одного, а получается — и для других.
