По таёжной реке Бикин | страница 3

, сезон. Чтобы хоть что-нибудь узнать о жизни этой скрытной птицы, потребовалась «тысяча и одна» ночь без сна. Среди них были ночи, полные таинственных шорохов и страха, открытий и неразгаданных тайн. Ночи невероятно длинные и, наоборот, проносящиеся в один миг. Были ночи темные и звездные, холодные и душные. Не было только одинаковых ночей…

Большая часть пространства вокруг Бикина пока еще покрыта девственным лесом. На всей этой огромной территории тайга бесконечно многолика. Здесь можно оказаться в мрачном черно-пихтарнике, затеряться среди могучих долинно-широколиственных дебрей, наконец, попасть в сравнительно светлые разнопородные горные леса. Несмотря на интенсивные рубки, которые ведутся вдоль Бикина, в пойме реки еще очень многие деревья достигают предельного возраста и выделяются колоссальными размерами. Особенно впечатляют тополя, диаметр которых на высоте груди человека нередко бывает более двух метров. Их дупла могут предоставить приют даже медведю, а меня они спасали от ливней.

Чередование долин, сопок и падей, обилие влаги и тепла летом — все это создает на Бикине необычайно разнообразные условия, позволяющие существовать здесь самым различным растениям. Многие из них — древнетретичные реликты. К их числу относятся: гордость Приморья — корейский кедр; сохранившийся на очень ограниченном пространстве дальневосточный тис, цельнолистная пихта; амурский бархат; маньчжурский орех; все виды аралиевых — знаменитый жень-шень, элеутерококк и аралия маньчжурская, ствол которой усажен острыми шипами. Реликтами являются также лианы: китайский лимонник, амурский виноград, актинидия, некоторые папоротники. Многие растения произрастают здесь с незапамятных времен и представляют собой как бы живые памятники отдаленных геологических эпох.

Если плыть по Бикину от устья вверх по реке, то мощные леса начинают теснить его берег уже в районе Нижнего Перевала. Это великолепные смешанные, с преобладанием широколиственных пород, пойменные дебри. Здесь стоят огромные, уже на вид тяжеловесные, со светло-серой корой долинные ильмы и могучие раскидистые вековые чозении. Тут же успешно отвоевывают место под солнцем прямоствольный ясень, узловатый маньчжурский орех, весь просвечивающий в кроне амурский бархат, пахучие липы. Говорят, что в таком лесу с одной точки можно насчитать около двадцати пород деревьев. Я не считал, но охотно верю этому.

Среди этого буйного царства зелени то в одном, то в другом месте возвышаются гиганты-одинцы — тополи и кедры, невесть кем занесенные сюда. Под ними растут редко пробивающиеся в первый ярус различные клены, амурская сирень, даурская крушина, в изобилии зеленеет азиатская черемуха. Еще ниже, в подлеске, разрастается маньчжурская лещина, пестрит кустарниковый клеи, играет рубином ягод красная смородина, а среди просветов и вдоль опушек образуют почти непролазные заросли веселый рябииолистник и скромная жимолость Маака. Высокие, до метра, розетки папоротника-страусника создают живые, колышущиеся при малейшем движении воздуха ковры…