Сперва постройкой гнезда занимался лишь самец. Он постоянно деловито прыгал по земле, собирая строительный материал. Особенно активен он был по утрам, с восьми до девяти часов. В это время он буквально ежеминутно приносил к месту постройки гнезда соломины. Обычно он подбирал валяющиеся травинки, реже отрывал стебли от дерновины. Приносимый им материал был весьма грубым и годился лишь на постройку каркаса чашечки гнезда. Самка все это время беззаботно скакала вокруг. Однако, когда строительство наружного слоя гнезда было завершено, наступил ее черед трудиться. Она оказалась ответственной за выстилку гнезда. Ее работа была более деликатной. Найдя тончайший корешок, щетинку кабана или волос изюбря, она вплетала их в гнездо изнутри. Четыре дня строилось гнездо. Затем, с интервалами в двадцать четыре часа, в нем появились одно за другим три белесых, с крупными бурыми пятнами яйца. А сегодня утром я обнаружил, что за ночь гнездо залило прибывающей водой. Я пытался спасти промокшее гнездо и переложил его повыше на берег. Но овсянки, поцикав тревожно, куда-то улетели, и больше я их уже не видел.
А дождь все моросит и моросит. И Бикин становится все выше и выше…
Но жизнь моя на острове не так уж однообразна, как может показаться со стороны. Несколько дней подряд, несмотря на непогоду, к моему биваку наведывались две маленькие синички-московки. Они тоже где-то строили гнездо. На бивак же они являлись за строительной ветошью. Эту пару больше всего интересовал Чук, поскольку он в это время линял и шерсть на нем висела клочьями. Стоило ему где-нибудь прилечь и задремать, как одна из птиц, трепеща крыльями, словно колибри над цветком, повисала у его спины. Иногда московке удавалось выхватить клок шерсти из собачьей шкуры. Чук тут же просыпался и подскакивал как ужаленный, пытаясь схватить проказницу. Я ругал Чука за это. Он обижался, опускал хвост, а синичка, растерянно вертя головкой, усаживалась на ближайший куст и начинала тревожно кричать. Щадя самолюбие друга, я надрезал спальный мешок, извлек из него порядочный тампон искусственной ваты и повесил его на дерево. Московок мое подношение привело в восторг. Но вот уже второй день их не видно. Только Бикин угрожающе ворчит все громче и громче…
Два дня назад пришлось переставлять палатку на новое место. Если ранее остров казался мне сравнительно большим, то теперь он весь как на ладони. Сухим остался участок поперечником не более двадцати метров. Из продуктов есть еще соль, немного чая и граммов триста риса. Все пристальнее и чаще присматриваюсь к тополю-великану, вернее, к его развилке в двух метрах над водой. Место кажется надежным…
