На лицо офицера набежала тень. Одноглазый и юноша притаили дыхание, словно ожидали удара, старик спокойно смотрел на собеседника.
— Не знаю, ата, кто принес тебе вести о нас, только этот человек лживый и злой. Спасибо, что вы пришли к нам и спросили открыто. Мы здесь для того, чтобы ваша земля и все, что на ней, оставалось вашим. И разве вам не известно, что пригласило нас афганское правительство?
— Амин? — Старик нахмурился.
— Ата, я вижу — до вас еще не дошли последние события. Диктатора Амина нет. Нас позвало на помощь народное правительство Бабрака Кармаля. — Уловив недоверие и неподдельное изумление на лицах собеседников, офицер повторил: — Да, друзья, нас позвало народное правительство Афганистана, чтобы Апрельскую революцию не потопили в крови аминовцы и те, кто засылает к вам басмачей из-за границы.
— Когда не стало Амина? — осевшим голосом спросил старик.
— Три дня назад.
— Великий аллах, ты справедлив! Неужто мой старший сын теперь на свободе?!
— Если его арестовали аминовцы, он освобожден. Правительство Кармаля приказало открыть тюрьмы и освободить всех политических заключенных. Всех до единого!
— Разве это возможно? — вырвалось у одноглазого.
— Товарищи, я прошу вас в мою палатку. Вы послушаете радио и все поймете. Прошу вас, товарищи...
Старик неуверенно глянул на спутников, юноша тронул его за локоть:
— Пойдемте, я же говорил вам: русские не могут принести зла.
Одноглазый потянул с плеча старую охотничью берданку, оглянулся: куда бы ее пристроить? Офицер улыбнулся:
— Ничего, друг, оставь при себе.
Возле палатки гость все-таки снял винтовку, бережно прислонил к брезенту. Офицер без улыбки наблюдал, с каким благоговением горец обращается со своей драгоценностью, сработанной, видимо, где-то в середине прошлого века на тульском или ижевском заводе. Самодельный ореховый приклад с прямой тонкой шейкой был новый, рукоять затвора стерта до серебряной белизны, а длинный ствол с плоской мушкой и рамочным прицелом время покрыло снаружи словно бы темно-бурой коростой, которую не возьмет никакая ржавчина. Из такой допотопной винтовки неведомого калибра горский охотник за две-три сотни шагов, навскидку, не целясь, срезает козла, скачущего по головоломным кручам, а если поднимет рамку и старательно прицелится — тяжелая пуля величиной с фисташку найдет козлиную голову даже за версту.
В палатке гудела паяльная лампа, воздух был сухой и горячий, как в июле.
— Выключи лампу и достань радиоприемник, — приказал офицер сержанту, копавшемуся в углу с каким-то устройством. Тот с любопытством посмотрел на гостей, подмигнул парню.
